— В тот день, когда Тонолан и Джетамио прошли Брачный ритуал, он сказал мне, что ты, мама, поняла, что он никогда не вернется, но он заставил меня пообещать, что когда-нибудь я обязательно вернусь домой. И он просил, чтобы по возвращении я подарил тебе что-нибудь красивое, как обычно делал Вилломар. Когда на обратном пути мы с Эйлой гостили у Шарамудои, Рошарио вручила мне подарок для тебя… мать Джетамио рано умерла, и ее заменила Рошарио. Она сказала, что это было любимое украшение Джетамио, — сказал Джондалар, передавая пакет матери.
Джондалар разрезал веревку, что стягивала кожаный сверток. Сначала Мартона подумала, что подарком была именно эта мягкая и прекрасно выделанная шкура серны, но, развернув ее, она восхищенно вздохнула при виде прекрасного ожерелья. Оно было сделано из зубов серны, изящных и подобранных по размеру белых клыков молодых животных, с просверленными у корней дырочками, которые симметрично располагались по окружности и отделялись друг от друга позвонками маленького осетра, а в центре поблескивала радужная перламутровая подвеска, выточенная в форме лодочки.
— Оно представляет сущность племени, в которое вступил Тонолан, все племя Шарамудои, обе ветви. Зубы серны говорят о долинных Шамудои, а позвонки осетра — о речных Рамудои, а эта перламутровая лодочка объединяет их. Рошарио хотелось подарить тебе что-то принадлежавшее женщине, избранной Тоноланом, — пояснил Джондалар.
Мартона разглядывала этот прекрасный подарок, не обращая внимания на сбегающие по ее щекам слезы.
— Джондалар, а почему он думал, будто я знала, что он никогда не вернется? — спросила она.
— Он вспоминал, что, провожая его, ты сказала ему "Счастливого Путешествия", а не "До свидания".
И вновь ручейки слез пролились из ее глаз.
— Он был прав, Я не надеялась, что он вернется. Конечно, я всячески старалась отогнать грустные мысли, но в глубине души, провожая Тонолана, знала, что больше никогда не увижу его. А когда я узнала, что ты ушел с ним, то подумала, что потеряла двух сыновей. Было бы, конечно, хорошо, если бы Тонолан вернулся вместе с тобой, Джондалар, но я просто счастлива, что, по крайней мере, вернулся ты, — сказала она, привлекая к себе сына.
Эйла тоже не смогла сдержать слез, глядя на трогательные объятия Джондалара и его матери. Сейчас она начала осознавать, почему Джондалар не смог принять предложение Толи и Маркено и не остался жить в племени Шарамудои. Она понимала, что значит потерять сына. Понимала, что никогда больше не увидит своего сына, Дарка, но ей хотелось бы узнать, как сложится его жизнь. Входной занавес вновь приподнялся.
— Догадываетесь, кто вернулся домой? — вбегая, воскликнула Фолара. За ней более степенно вошел Вилломар.
Глава 3
Мартона поспешила навстречу вошедшему мужчине, и они сердечно обнялись.
— Отлично! Я вижу, что вернулся наконец твой долговязый сынок, Мартона! Вот уж не думал, что у него проявится страсть к путешествиям. Может, ему следовало заняться торговлей, а не раскалыванием кремневых желваков, — сказал Вилломар, скидывая заплечную сумку. Затем он крепко обнял Джондалара. — А ты еще больше подрос и возмужал, как я замечаю, — с широкой усмешкой сказал пожилой мужчина, окидывая взглядом высокого молодого блондина, рост которого был никак не меньше шести футов и шести дюймов.
Джондалар усмехнулся в ответ. При встрече с ним Вилломар никогда не упускал случая подшутить над его ростом. Немалый рост Вилломара, который, как и Даланар, считался мужчиной его очага, также превышал шесть футов, но Джондалар слегка перерос этого мужчину, догнав ростом Даланара, бывшего мужа Мартоны, с которым они разорвали союз после рождения Джондалара.
— А где твой второй сын, Мартона? — все еще улыбаясь, спросил Вилломар. Тут он заметил следы слез на ее лице и понял, как сильно ее что-то огорчило. Когда он увидел, что ее боль отражается в глазах Джондалара, его улыбка окончательно растаяла.
— Тонолан теперь путешествует в другом мире, — сказал Джондалар. — Я только что рассказал матери… — Он заметил, как побледнел и пошатнулся Вилломар, словно его ударили.
— Но… но он не может быть в другом мире, — недоверчиво произнес потрясенный Вилломар. — Он еще совсем молод. Он еще даже не нашел женщину, чтобы основать очаг. — С каждой фразой его голос становился все громче и тоньше. — Он просто… просто он пока не вернулся домой… — Последнее возражение прозвучало как горестный стон.
Вилломар любил всех детей Мартоны, но когда они стали жить в его очаге, Джохарран, ребенок, рожденный у очага Джоконана, уже был почти взрослым и готовился пройти ритуал Первой Радости, поэтому между ними сложились дружеские отношения. И он также быстро привязался к Джондалару, который уже начинал ходить, хотя его еще кормили грудным молоком, однако у его очага родились только Тонолан и Фолара. Вилломар также был уверен, что Тонолан рожден от его духа, поскольку мальчик во всем походил на него, особенно в любви к путешествиям: его все время тянуло в дорогу, в новые неизведанные земли и края. Он знал, что Мартона в глубине души боялась, что больше уже не увидит его, да и Джондалара тоже, когда узнала, что тот ушел вместе с братом. Но Вилломар относил ее страх на счет материнского беспокойства. Сам Вилломар всегда возвращался из путешествий, поэтому ждал, что Тонолан тоже вернется.
Потрясенный и оцепеневший мужчина выглядел совсем растерянным. Мартона налила ему вина из красной кожаной фляги, а Джондалар и Фолара уговаривали его присесть на подушки к низкому столу.
— Выпей немного вина, — сказала Мартона, садясь рядом с ним. Все в нем точно окаменело, пока он еще не способен был постичь эту трагедию. Взяв чашку, он выпил ее до дна, даже не осознавая, что делает, и ничего не видящим взглядом уставился на нее.
Эйле хотелось чем-нибудь помочь. Она подумала, что надо бы достать медицинскую сумку и приготовить для него какой-то успокаивающий настой. Но она была для него чужой и понимала, что пока лучше всего ему могут помочь внимание и забота любящих его людей.
Тонолан нашел любимую женщину, — сказала Мартона, пытаясь хоть чем-то утешить его. Понимая, какую душевную муку испытывает ее муж, она пока отрешилась от собственных переживаний, стремясь помочь ему. — Джондалар принес мне подарок от нее. — Она взяла ожерелье и показала ему. Его взгляд был рассеянным и пустым, казалось, он не видит ничего происходящего вокруг, потом он вздрогнул и закрыл глаза. Немного погодя он взглянул на Мартону, словно осознав, что она разговаривала с ним, хотя не мог вспомнить о чем. — Это принадлежало жене Тонолана, — сказала она, протягивая ему украшение. — Джондалар сказал, что это традиционное ожерелье людей ее племени. Они жили на берегу большой реки… реки Великой Матери.
— Значит, он забрался в такую даль, — сказал Вилломар севшим от боли голосом.
— Даже дальше, — сказал Джондалар. — Мы дошли до конца реки Великой Матери, где она вливается в море Беран, и переправились на другой берег. Оттуда Тонолан хотел пойти на север, чтобы поохотиться на мамонтов с племенем Мамутои. — Вилломар поднял взгляд на него, на его лице отразилось мучительное недоумение, словно он не совсем понимал, о чем идет речь. — И я сохранил кое-что принадлежавшее ему, — сказал Джондалар, пытаясь придумать, как помочь этому мужчине. Он взял со стола второй сверток. — Эту вещь отдал мне Маркено. Маркено стал его родственником, членом его семьи, жившей с речными людьми, Рамудои.
Джондалар развернул сверток и показал Вилломару и Мартоне инструмент, сделанный из рога большого лося — одного из представителей семейства оленей, — с отростками на широкой развилке. В середине, прямо под развилкой, имелось отверстие примерно полтора дюйма диаметром. Этим приспособлением Тонолан выпрямлял древки копий.
Тонолан постиг мастерство обработки дерева под давлением, обычно нагревая его горячими камнями или паром. Этот инструмент использовался для удобства управления и достижения выигрыша в силе, в процессе выпрямления под нагрузкой неровностей или изгибов палки, выбранной для древка копья, чтобы обеспечить точность его полета. В частности, таким способом выпрямляли кривизну конца длинной палки, которую невозможно было исправить руками. Вставляя палку в отверстие выпрямителя, получали выигрыш в силе и дополнительную возможность для выпрямления концов. Хотя такое приспособление называли выпрямителем, его также использовали и для сгибания палок при изготовлении снегоходов, щипцов или любой другой утвари, требующей гнутого дерева. Мастера, работающие с деревом, освоили самые разные способы его обработки.