— Ты уже выходил из дома? — спросила она, присаживаясь на постели и делая глоток горячего чая. — Кажется, мне действительно стало необходимо больше спать последнее время. — Вооружившись терпением, Джондалар подождал, пока она умылась, немного перекусила и начала одеваться. — Джондалар, эти штаны уже не сходятся на моем животе. А безрукавка, наверное, вообще не налезет. Ты уверен, что мне нужно так утеплиться? Мне не хочется растянуть этот наряд.
— Главное, надень штаны. Не важно, если они не полностью сойдутся. Лишь бы держались. Ведь сверху ты наденешь еще теплые штаны. И вот твои мокасины. А где парка? — спросил Джондалар.
Когда они выходили из-под навеса, Эйла увидела сияющее голубое небо и ослепительный солнечный свет, заливающий всю террасу. Кое-кто, видно, уже давно не спал. Тропу, ведущую в Лесную долину, уже расчистили от снежного завала и посыпали мелкими обломками известняка, принесенными из-под навеса, чтобы было не так скользко. Ограничивающие тропу снежные стены доходили примерно до уровня груди, но когда Эйла окинула взглядом окрестности, у нее перехватило дыхание.
Все изменилось. Блестящее снежное покрывало смягчило очертания этой холмистой местности, а небо казалось таким удивительно синим на фоне ослепительно сверкающего снега, что у Эйлы заслезились глаза. Воздух изрядно промерз; снег хрустел под ногами, а изо рта валил пар. На лугу за Рекой она заметила группу людей.
— Осторожнее спускайся по этой тропе. Там может быть скользко. Держи меня за руку, — сказал Джондалар. Спустившись, они перешли через узкую замерзшую речку. Увидевшие их приближение люди приветливо помахали им руками и пошли навстречу.
— Я уж решила, что ты проспишь целый день, Эйла, — сказала Фолара. — Мы приходим на этот луг каждый год, но сегодня разгребали снег почти все утро, чтобы пробраться сюда. Я спросила Джондалара, сможет ли он привести тебя, но он сказал, наверное, для тебя это уже далековато. Когда снег немного осядет и уплотнится, мы приделаем к саням сиденье и будем по очереди возить тебя. Обычно мы притаскиваем на санях запасы топлива или мяса из хранилищ. Но когда они свободны, мы пользуемся ими как хотим, — оживленно поведала раскрасневшаяся от мороза девушка.
— Не тараторь, Фолара, успокойся, — сказал Джондалар.
Снег был очень глубоким, и, пытаясь пройти по нему, Эйла потеряла равновесие и ухватилась за Джондалара. В итоге они оба упали и, осыпанные снежной пылью, так смеялись, что не могли встать. Глядя на них, Фолара тоже расхохоталась.
— Да не стой ты, как столб, — крикнул ей Джондалар. — Лучше иди и помоги мне поднять Эйлу. — Вдвоем им удалось вновь поставить ее на ноги.
Круглый белый комок пролетел по воздуху и ударил Джондалара по плечу. Осмотревшись и заметив смеющегося Матагана, Джондалар схватил пригоршню снега и двумя руками слепил снежок. Он бросил его в юношу, который теперь числился у него в подмастерьях. Матаган, несмотря на легкую хромоту, быстро отбежал назад, и снежок упал, не долетев до него.
— Ладно, я думаю на сегодня достаточно, — сказал Джондалар.
Эйла спрятала за спиной заготовленный снежок и, когда Джондалар приблизился, бросила его. Попавший ему в грудь комок разлетелся, запорошив его лицо снежной пылью.
— Ага, значит, тебе хочется поиграть, — сказал он, набирая пригоршню снега и пытаясь засунуть ее за шиворот ее парки. Она отчаянно изворачивалась, и вскоре оба они уже опять барахтались в снегу, смеясь и пытаясь охладить снежками игровой пыл друг друга. Наконец, остановившись передохнуть, они сели и обнаружили, что оба облеплены мокрым снегом с ног до головы.
Вернувшись к берегу замерзшей речки, они перешли ее и, поднявшись на террасу, направились к своему дому. Когда они проходили мимо дома Мартоны, она заметила их.
— Интересно, о чем ты думал, Джондалар, когда вывалял Эйлу в снегу в ее положении? — озабоченно сказала его мать. — А если бы от твоих игр у нее начались преждевременные роды?
Джондалар с огорченным недоумением смотрел на мать. Он не подумал об этом.
— Все в порядке, Мартона, — успокоила ее Эйла. — Снег был рыхлым, и я совсем не ушиблась, в общем, мы не перестарались. Я впервые поняла, как здорово играть в снежки! — Ее глаза еще возбужденно сверкали. — Джондалар помогал мне при спуске и подъеме, и я чувствую себя прекрасно.
— Но мать права, Эйла, — сказал Джондалар, полный искреннего раскаяния. — Тебе вряд ли полезны сейчас подобные игры. Я как-то не подумал. Надо быть более внимательным. Ведь ты скоро станешь матерью.
С этих пор Джондалар стал так опекать Эйлу, что ей показалось, будто ее посадили в заключение. Он не хотел даже, чтобы она выходила из-под навеса или спускалась по тропинке. Иногда, стоя на террасе, она с легкой завистью смотрела вниз на реку, но ее большой живот уже не позволял ей видеть собственных ног, и вдруг она осознала, что ей приходится теперь ходить, отклоняясь назад для сохранения равновесия. Поэтому она чувствовала себя в полной безопасности лишь под навесом Девятой Пещеры и сама не стремилась к прогулкам по скользким ледяным склонам.
Ей нравилось проводить время с друзьями у костра, весело потрескивающего в очаге, или трудиться на рабочей площадке под надежной защитой навеса, старательно изготавливая одежки для будущего ребенка. Она остро чувствовала, как он растет внутри ее живота. Ее внимание в основном сосредоточилось на собственных внутренних ощущениях, конечно, ее интересовало не только это, но круг ее интересов сейчас стал значительно меньше.
Каждый день она навещала лошадей, ухаживала за ними, проверяла наличие корма и воды. Они тоже стали менее активными, хотя спускались к замерзшей Реке и переходили на луга другого берега. Не отличаясь ловкостью оленей, лошади все-таки раскапывали снег и находили себе корм, их пищеварительная система привыкла к грубой пище: замерзшим желтоватым стеблям сухой травы, коре берез и других тонкокожих деревьев и молодым побегам кустарников. Но под снежным покрывалом, рядом с совсем сухими на вид травами, они зачастую находили корневые стебли и зародыши новой жизни, дожидающиеся первых признаков тепла, чтобы двинуться в рост. Лошади умудрялись найти достаточно корма для наполнения животов, но зерна и травы, запасенные Эйлой, обеспечивали им здоровую жизнь.
Прогулки Волка были более длительными. Зимний сезон, такой тяжелый для тех, кто употреблял растительную пищу, бывал зачастую благотворным для плотоядных. Он убегал довольно далеко от пещеры и порой пропадал целыми днями, но к вечеру обязательно возвращался и спал на подстилке из старой одежды Эйлы. Она передвинула его спальное место поближе к их лежанке и вечерами тревожилась, пока он не возвращался, что порой случалось очень поздно. А иногда он вовсе никуда не уходил, а оставался рядом с Эйлой, отдыхая или, к его огромному удовольствию, играя с детьми.
Обитатели Пещеры в период относительно пассивных зимних месяцев все свободное время посвящали любимым занятиям, совершенствовались в ремеслах или изготавливали личные вещи. Порой небольшие отряды отправлялись на охоту, в основном на поиски северных оленей, поскольку даже в костях этих привычных к морозам животных сохранялись зимой большие запасы жира, хотя в подземных хранилищах и пещерных кладовых имелось более чем достаточное количество мяса, овощей и топлива для поддержания тепла в домах, освещения и приготовления пищи. В течение года все также запасали на зиму материалы, необходимые для той или иной затеи. И теперь люди занимались выделкой и окраской шкур, придавая им блеск или водостойкость, а потом шили из них одежды и украшали вышивкой и бусами. Выделывались пояса, и обувь, а застежки зачастую украшались резными костяными деталями.
Эйла очень увлеклась прядением и ткачеством. Она внимательно смотрела за этими процессами и слушала объяснения Мартоны. Весной обычно заготавливали шерсть животных, собирая ее с кустов или земли, и укладывали ее на хранение до будущей зимы. Качество шерсти было разным: из шерсти муфлона, длиннорогого барана и горного козла изготавливали войлок; широкое применение находил мягкий и теплый подшерсток, каждую осень выраставший под лохматыми верхними волосами нескольких видов животных, включая мамонтов, носорогов и овцебыков. Длинную и более грубую шерсть животных добывали в основном за счет охоты, также в дело шли и длинные лошадиные хвосты. Кроме того, для изготовления материалов использовали разные растительные волокна. Из них скручивались разной толщины веревки и тонкие нити, которые при желании окрашивали в разные цвета, а затем из них ткали полотнища для одежды или плели циновки, маты и даже подвесные полотнища для дополнительной защиты от сквозняков и холодных скальных стен.