Она вновь помолчала, слезы затуманили ее глаза.
— Дарк мог бы научиться говорить, если бы кто-то учил его. Он уже умел говорить немного, когда я ушла, и он умел смеяться. Как они могли подумать, что он будет похож на людей Клана, если он был моим сыном? Рожденным мной? Хотя он и на меня-то был мало похож, в отличие от Джонэйлы, и его вообще не было бы у меня, если бы не Бруд.
— Кто такой Бруд?
— Он был сыном Эбры, жены Брана, вождя нашего Клана. Он был хорошим вождем. Но именно Бруд выгнал меня из Клана, став вождем после него. Его ненависть ко мне росла вместе со мной. Он с самого начала невзлюбил меня, — сказала Эйла.
— По по-моему, ты говорила, что именно он зачал ребенка, которого ты выносила? А ты ведь считаешь, что для этого надо разделить Дары Радости. Зачем же он делил с тобой Дары Радости, если ненавидел тебя? — недоумевая, спросила Зеландони.
— Ни о каких Дарах Радости тогда не могло быть и речи. Особенно для меня. Бруд просто изнасиловал меня. Я не знаю, зачем он сделал это в первый раз, но это было ужасно. Он причинил мне ужасную боль. Он никогда мне не нравился, но я возненавидела его за то, что он сделал со мной. Он понимал, что я не люблю его, поэтому и издевался надо мной. Возможно, он с самого начала знал, что я возненавижу его, но, насколько я поняла, именно поэтому он продолжал преследовать меня.
— И твой Клан позволил ему это! — сказала Зеландони.
— Женщины Клана должны совокупляться с мужчиной, как только он проявит такое желание, подаст ей определенный знак. Так их воспитывают с детства.
— Непонятно, — возмущенно сказала жрица. — Как вообще может мужчина искать близости с женщиной, если она не хочет ее?
— Насколько я знаю, женщины Клана в общем-то ничего не имеют против. У них даже есть маленькие хитрости, с помощью которых они побуждают мужчин подать им призывный знак. Иза рассказывала о них, но у меня никогда не возникало желания воспользоваться ими. И уж конечно, не с Брудом. Я так сильно ненавидела его, что даже есть не могла, мне не хотелось вставать по утрам, не хотелось выходить из очага Креба. Но когда я поняла, что жду ребенка, то очень обрадовалась, вообще перестала обращать внимание на Бруда. Я смирилась с его существованием и перестала замечать его. И после этого он прекратил преследовать меня. Это уже не приносило ему радости, раз я перестала реагировать на его выходки, и ему не приходилось принуждать меня подчиняться ему.
— Ты сказала, тебе было всего одиннадцать лет, когда родился твой ребенок. Это очень рано, Эйла. Большинство девочек к такому возрасту даже еще не становятся женщинами. Бывают, конечно, редкие исключения.
— А в Клане считали, что я уже достаточно взрослая. Девочки Клана становятся женщинами примерно в семь лет, а к десяти годам большинство уже имеют детей. В Клане Брана уже подумывали, что я никогда не стану женщиной. Они считали, что я никогда не смогу иметь детей, поскольку мой тотем слишком сильный для женщины, — сказала Эйла.
— Но их ошибка очевидна.
Эйла задумчиво помолчала.
— Только женщина способна рожать детей. Но если новая жизнь зарождается в женщине от смешения духов, то зачем Дони создала мужчину? Просто для приятного общения, для того, чтобы женщина могла разделить с кем-то Дары Радости? Мне кажется, для его создания имелись более важные причины. Женщины могут общаться друг с другом, оказывать помощь, проявлять заботу, они могут даже делить друг с другом Дары Радости.
Аттароа из племени Шармунаи возненавидела мужчин. Она держала их взаперти. Не разрешала им делить Дары Радости с женщинами. Образовались чисто женские семьи. Она думала, что если убрать мужчин, то будут смешиваться между собой духи женщин, и они будут рожать только девочек. Некоторые из женщин пытались делить друг с другом Дары Радости, но они не могли совокупиться, не смогли смешать свои сущности. Очень мало появлялось на свет детей.
— Но все-таки дети у них рождались? — спросила Зеландони.
— Да, но не все были девочками… Аттароа искалечила двух родившихся мальчиков. Большинству женщин не нравились запреты Аттароа. Некоторые из них тайком виделись с мужчинами, им помогали стражницы, назначенные Аттароа для охраны мужчин. А когда мужчин наконец освободили, эти женщины с детьми сразу предложили мужчинам вернуться к семейным очагам. Одни уже жили вместе, а другие собирались объединиться в пары с мужчинами. По-моему, дети рождались лишь у тех женщин, которые тайком посещали мужчин. И не потому, что они долго жили в одном доме, где мужчина мог бы проявить свои достоинства, чтобы его дух избрали для зачатия новой жизни. Свидания были редкими и очень короткими, на них успевали лишь совокупиться. Это было очень опасно, Аттароа могла бы убить их, если бы все выяснилось. И я считаю, что именно совокупление пробуждает в женщине новую жизнь.
Зеландони понимающе кивнула.
— Интересные рассуждения. Нас учили тому, что духи мужчин и женщин могут смешиваться, и нам казалось, что это хорошо объясняет зарождение новой жизни. Но большинство людей не привыкли ставить под сомнение наши объяснения, они просто принимают их как должное. Твое детство было очень необычным, оно пробудило в тебе способность задавать вопросы, но я посоветовала бы тебе не обсуждать эту идею с кем попало. Это может очень огорчить некоторых людей. Я тоже задумывалась над тем, зачем Дони создала мужчин. Животные, рождающие детенышей, обычно сами заботятся о них, и самки проводят мало времени с самцами, лишь небольшой период в году у них длится Брачный сезон, когда они делят Дары Радости.
Эйле захотелось подчеркнуть еще одну особенность.
— В племени Мамутои был один человек. Его звали Ранек, он жил у очага Уимеза, мастера по обработке кремня.
— По-моему, Джондалар что-то рассказывал о нем.
— Да. В молодости Уимез совершил очень долгое Путешествие, провел в странствиях более десяти лет. Он обошел Великое Море по южному берегу и отправился на запад. Там он полюбил одну женщину и хотел вернуться вместе с ней и сыном домой в племя Мамутои, но она погибла в дороге. Он привел домой только сына своей жены. Он говорил мне, что кожа его жены было почти такая же черная, как ночь, что такими же черными были все люди ее родного племени. Она родила Ранека после того, как они стали жить одной семьей, и Уимез заметил, что кожа ее сына гораздо светлее, чем у ее соплеменников, хотя мне он казался совсем темным. У него был коричневый цвет кожи, почти такой же темный, как шерсть Удальца, и сильно закрученные волосы, — сказала Эйла.
— Ты думаешь, что этот мужчина получился коричневым, потому что его мать была почти черной, а ее муж — белым? Смешение духов тоже может привести к подобному результату, — заметила Зеландони.
— Может, — согласилась Эйла. — Мамутои тоже так считают, но если то племя состояло только из черных людей и единственным белым был Уимез, то разве не странно, что именно его дух смешался с ее духом, чтобы появился Ранек? Они жили одной семьей и делили Дары Радости. — Она глянула на своего ребенка и вновь посмотрела на Зеландони. — Интересно, какой ребенок родился бы у меня, если бы я соединилась с Ранеком?
— С ним ты и была помолвлена?
Эйла улыбнулась.
— Его глаза всегда смеялись, и у него была ослепительная белозубая улыбка. Он был умным и забавным, с ним всегда было весело, и он лучше всех вырезал фигурки. Он вырезал для меня особую Дони, и вырезал Уинни. Он любил меня. И говорил, что больше всего на свете ему хотелось бы жить вместе со мной. Я никогда больше не встречала таких людей. Он выглядел очень странно, даже черты его лица были необычными. Он меня просто очаровал. Если бы я уже не полюбила Джондалара, то могла бы полюбить Ранека.
— Если он действительно такой, как ты описываешь, то я не виню тебя, — усмехнувшись, сказала Зеландони. — И знаешь, что интересно, у нас тоже ходят слухи о том, что далеко на юге есть Пещера, где живут темнокожие люди, далеко за горами на берегу Великого Моря. Говорят, там живет молодой парень и его мать. Я никогда особенно не доверяла слухам, кто знает, насколько правдивы подобные истории, а уж эта казалась совсем невероятной. Но ты поколебала мою уверенность.