− Ясно. Этого больше не повторится, − получаю уверенный ответ. — Иди к себе, принцесса. Я скоро вернусь.
Но прежде чем отпустить, он неожиданно перехватывает меня за талию, притягивает к себе и целует распахнутые в изумлении уста. Словно клеймо своё ставит, обжигая горячим дыханием и своей страстью, вышибая почву из-под ног. Проводит языком по нижней губе, по верхней, вторгается в рот, вызвав во мне шквал противоречивых чувств, настолько сильных, что голова начинает кружиться. Судорожно вздохнув, я вспоминаю, что надо бы вырваться, оттолкнуть, не позволить, но эти мысли, как возникают, так и исчезают в дымке сладостного безумия, незнакомого, пугающего.
− Сладкая такая, − шепчет удовлетворённо, оторвавшись от меня. — Не зря столько ждал.
− Да как вы… − вспыхиваю я праведным негодованием, вырываясь наконец из его рук. — Как вы можете?! Мы ещё не женаты.
− Тс-с-с, − прижимается палец к моим припухшим губам, останавливая поток возмущений. — С огромным удовольствием могу я. И с чистой совестью. Ты теперь моя, принцесса. Невеста демона-хаосита. У нас другие обычаи. Держаться от тебя на расстоянии я не буду, даже не жди. Привыкай к этой мысли. А сейчас иди. И жди меня.
И, сверкнув чёрными глазами, демон подталкивает меня к двери.
Глава 8
В покоях меня уже ждёт Олви. Встревоженная и бледная, во взгляде тревога.
− Как всё прошло, моя госпожа? Что сказал его величество? — с искренним беспокойством спрашивает она, бросаясь мне навстречу.
− Он отказал лорду Бертиону, − успокаиваю её. С признательностью вижу, как вспыхивают радостью серые лучистые глаза. Однако вынужденно продолжаю: — Но теперь я помолвлена с дэйром Оргрэмом.
− Помолвлены? — ошарашенно останавливается Олви. − Но вы же говорили, что… никогда с демоном.
— Говорила, — вздыхаю тяжело. Невольно бросаю осторожный взгляд на закрытую дверь, гадая ушёл ли мой жених. И продолжаю уже гораздо тише: — Но выбирая между этой помолвкой и тем, что уготовил мне Ларус… Я не смогла отказать дэйру.
− Ну и слава богам, − внезапно ошеломляет меня радостной улыбкой мой единственный близкий человек. Хватает в порыве эмоций мои руки, прижимая к своим губам, смотрит умоляюще: — Я помню, что вы говорили, госпожа. Знаю, чего боитесь. Но вам нужна надёжная мужская спина, за которой можно укрыться. Тот, кто защитит, кто даст вам семью и дом. Простите, если говорю что-то вам неприятное. Но пожалуйста, не рубите с плеча. Послушайте меня, глупую. Попробуйте присмотреться к нему. Может, этот мужчина именно тот, кто вам нужен? Может, он не обидит? Может, полюбит вас, как король Адлар любит королеву Ланториниаль? Все видят, как она счастлива со своим мужем-демоном. Неужели вы, правда, хотите бежать и всю жизнь прятаться? Лорд Бертион ведь не оставит вас в покое. Будет искать.
Я настолько ошарашена, что теряюсь, не зная что ответить.
Сегодняшний бесконечный день не перестаёт рушить мои убеждения и взгляды. Вот и сейчас искренняя мольба Олви, её слова и доводы взращивают в моей душе новые ростки сомнений.
Может, она права? Может, зря я сужу всех демонов по той шайке наёмников, что устроили резню в моём доме? Ведь наёмники есть и среди других рас. Притом среди людей, наверное, больше всего.
А Тори действительно любит своего мужа-демона. А он любит её. И так бережен, так нежен… Я видела не раз, как он смотрел на неё, как обнимал, уводя за собой.
А дэйр Мартан близкий друг короля Адлара. Может, они схожи в своём отношении к женщинам?
Может, у нас с ним тоже может получиться настоящая семья? Если я позволю себе попробовать довериться демону…
− Я подумаю, Олви, − шепчу сипло. — Рубить с плеча не буду.
И чтобы развеять то гнетущее настроение, что витает вокруг нас в последнее время, улыбаюсь торжествующе:
− Зато видела бы ты, как перекосило Ларуса, когда он понял, что я снова ускользаю из его рук. Представляешь, он даже попытался спорить с королём Адларом. Но тот вмиг его осадил.
− Ох, представляю, госпожа. Эти демоны могут быть жуть какими страшными.
− Не только страшными. Они смертельно опасны, и никогда не стоит забывать об этом, − наставительно смотрю на мою молочную сестру. Не только же ей меня поучать.
Олви старше всего на год, но она всегда опекала меня, сколько я себя помню. Зачастую проявляя ту простую житейскую мудрость, непосредственность, расторопность и пронырливость, которых так не хватает мне, потомственной аристократке, воспитанной в строгих правилах и жёстких рамках условностей. Она одна всегда меня поддерживала. Ей я доверяю, как никому. Больше никого у меня и нет. Мы давно остались одни друг у друга в этом жестоком мире. Её мать, моя кормилица и няня, погибла в тот же день, когда и моя.