В Москве набирает силу и давний приятель Аввакума Никита Минин. Когда-то жили они в соседних деревнях, и был сын мордовских крестьян Никита таким же сельским попом, как Аввакум. Случилась, однако, беда: в один год умерли у Никиты все дети; убитые горем родители решили уйти в монастырь. Поклонился Никита своей жене низко в пояс: «Прости, Христа ради, если в чем обидел», — и пошли в разные стороны, каждый в свой монастырь. Стал Никита монахом под именем Никона, быстро пошла вверх его духовная карьера. Познакомился с ним молодой царь, тихий, богомольный Алексей, и привязался к суровому ревнителю веры.
Проходит еще несколько лет — бывший крестьянин сильно помогает властям в усмирении восставшего Новгорода. Вскоре Никон — ближайший, как тогда говорили «собинный» (особенный), друг царя, который без него никаких решений не принимает.
Наступит день, когда Никон станет патриархом всея Руси.
Резко разойдутся пути двух бывших приятелей — Аввакума и Никиты, двух весьма незаурядных людей: талантливых, страстных, честолюбивых. Никон всю жизнь подчинит одной мечте — создать единую в мире православную церковь, которой будет управлять русский патриарх. Аввакум же до конца своих дней с необузданной силой титанического темперамента будет этому противоборствовать. Никону придется переменить некоторые церковные обряды и обычаи, ибо нужно сделать их такими же, как у других православных народов; ведь исторически так сложилось, что на огромных пространствах Византийской империи («Второго Рима», в XV веке завоеванном Турцией) — там везде у православных одинаковые книги, а на Руси многое по-другому; значит, чтобы Москве стать «Третьим Римом», надо исправить книги и обряды по греческим образцам; в частности, греки и все остальные крестились тогда тремя пальцами, а русские — двумя. И вот — приказ царя и патриарха — креститься не как прежде, а «щепотью»; из монастырей и церквей начинают забирать все псалтыри, служебники и выправляют их по греческим книгам.
Уезжает в монастырь Иван Неронов, а вернувшись, объявляет, будто слышал голос, возвестивший, что Руси грозит отпадение от веры, царство антихриста, и что наступила пора страдать и бороться.
Меж тем могущество, влияние нового патриарха крепнут. Вместо полагавшегося ему титула «великий господин» Никон, считавший, что «священство царства преболе есть», именуется «великим государем». Кажется, что опять, как при покойном Филарете, глава церкви на одном уровне с царем. Никон открыто сравнивает духовную власть с солнцем, а царскую — с луной, отражающей солнечный свет. И даже митра Никона своей формой, роскошными украшениями похожа на царскую корону. Когда Алексей Михайлович отправляется на войну, он поручает патриарху все государственные дела.
Растет сила Никона, но увеличивается в стране и сопротивление его церковным реформам. Не желают тысячи русских людей менять привычки и обряды.
Причина, однако, не в книгах или способе креститься, а в постоянном недовольстве сотен тысяч людей церковью и ее служителями.
Разные люди, очень не похожие по своему положению, неожиданно соединяются против Никона.
Больше всего здесь простых людей, крестьян и посадских. Религия, церковь веками играет такую роль в жизни миллионов, их сознание настолько бессильно вырваться из тысячелетнего мрака, что они абсолютно уверены, будто есть связь между ухудшением их жизни и попыткой угнетателей кое-что переменить в церковных обрядах.
«Это неспроста!» — говорят они и надеются, что если сохранить старинную веру, то и жить будет легче. Ученые нашего времени определяют такие народные мнения как классовый протест, но в религиозной форме.
Были среди ревнителей старой веры и люди богатые, из купцов, духовенства, знати. Этих людей немало пугает все большее подчинение православной церкви самодержавному государству; они видят в этом ограничение своей вольности и прав.
Возникает раскол: разделение верующих на тех, кто принял и покорился никоновским нововведениям, и тех, кто продолжает отстаивать веру своих отцов и дедов — позже их назовут старообрядцами, или раскольниками.
С первых же дней главой старообрядцев становится Аввакум.
Шумно на Красной площади, много народу толпится здесь. В церкви, что против Кремля, сегодня не пробиться: оттуда разносится гневный голос Аввакума, яростно и страстно проклинающий никоновские указы. А ведь хотел патриарх помириться с буйным попом, даже сделал его протопопом, то есть «старшим попом», — но разве Аввакума можно купить!