– Жена моя, – изрек Иван, как обычно, без окраски в голосе.
– Вот-вот, жена твоя, – лукаво светился Илья, – слухи разносятся быстрее ядерной бомбы. – Всем рассказывает на приеме, что ты направил ее пройти диспансеризацию, а никто твою жену и в лицо не знает. Так и думают наши доктора, что она твоя жена и принимают с почестями.
– Зачинщица тому – Ленка-стерва, решила мне подсуропить свою подругу, Алку, да полис ей всучила свой на прием ко мне, а я ее отправил на диспансеризацию. Только бабы могут додуматься до такого, – жестко отозвался он, отрезвляясь в какой-то мере.
– И не говори, а мы мужики, свинью этакую – за чистую монету принимаем, – поддержал разговор Илья Васильевич, наливая по следующей. – Так к чему я веду это? – серьезно пробормотал он, с глазами как этот коньяк, семилетней выдержки, – это ж не твоя жена и вась-вась вы с ней не связаны? – уточнил хирург, шепча, показывая на пальцах.
– Как-то дружище, она не в моем вкусе, – открестился Иван, в мягком дурмане.
– Просто мне невролог указал в коридоре на симпатичную женщину, и говорит: – жена Вани Лопатина. – Я и не домыслил. Подумал сначала, не уж то жена твоя новая? Ленку то я знаю, и думаю – в чем прикол? – осмыслял Илья, сведя задумчиво к широкой переносице густые брови.
– Ты и жену мою успел познать? – спохабничал Ваня, щеря белые зубы.
Илья залился смехом, уловив шутку:
– Не обижайся, дружище, она не в моем вкусе.
– Дружище, я без обид. Какая новая жена, к черту? Со старой бы развестись!
– А мне наоборот, наскучило жить одному что-то… Я готовый заморочиться, – и с печалью в глазах он выпил свою стопку.
Как долго они пили, Иван пропустил. Вечер покрылся раздольным туманом. Поликлиника уже закрылась, а они доканчивали вторую бутылку коньяка. Илья рассказывал план, как незаметно ускользнуть мимо охранника.
– Натягиваем шляпы, – хрипел его пьяный голос, – и пробираемся тихо, на цыпочках, как сыщики, – он продемонстрировал как это делается на практике, прохаживаясь своим крупным телосложением по белой напольной плитке, но захватывающей легкостью пумы.
– Включаем в коридоре свет, для обмана глаз! Прячемся за колонну, отслеживаем пост охраны. Как только охранник подорвется выключать свет, мы, с другого поворота, быстро валим на выход.
– Отлично, ну а если, предположить, что дверь заперта на ключ, а ключ у охранника? – предвидел Ваня шершавым голосом, пошатываясь на крепких ногах, с глазами, как запотевшие стекла.
– Схватим его и свяжем, – придумывал Илья на ходу, еще как-то соображая, после выпитого. – Действуем, Иван Холмс?
– Действуем, Ватсон! – согласился пьяный Ваня, играя по-ребячьи в дурацкую затею.
Они задорно прошлись по темным этажам поликлиники. Разумный охранник несколько подыграл им, даже не думая связываться с подвыпившими врачами, делая вид, что не замечает их, как они дураки, от него по-пустому, темному коридору прячутся.
Выскочив на улицу, они жрали как кони, раздирая смехом всю свою горячую глотку. Купили себе еще по пиву, закурили по одной, уходя в отрыв. Неблекнующая луна, в компании звезд светила на них с безразличной тоской.
В первом часу Ваня автопилотом дошел до дома, с ватными ногами, на четвереньках взобрался он по лестнице. Его сознание провались в беспамятство, не ориентируясь в пространстве, не имея и малейшего разумения об истинном положении двери в свою квартиру.
Достав ключ, он нечеткими движениями обреченно пытался попасть ключом в замочную скважину, будоражив себя нерасторопностью. Распалившись под действием алкоголя, Иван удушливо взвихрился, устроив подъездный дебош:
– Ленка, стерва, открывай! – не своим голосом заорал он, – открывай кому говорю, подлая Ленка!
Лицо его залитое бурно-красным накалом, было не узнать, а тело позабыв про тяжесть, заработало ногами и руками, долбя в закрытую чужую дверь. Красный как рак от бурлящей по венам крови, Ваня остервенело заколошматил, рвавшись не к себе домой,
По ту сторону двери, осторожно и напугано шептал женский голос: Паша, я боюсь, кто-то долбится к нам в дверь.
Паша, мужик-богатырь, посмотрев в глазок, узнал в алкаше, своего соседа сверху.
– Отойди, я разберусь с ним! – смело изрек Паша и открыв дверь с твердым намерением, с разлету заехал Ване под глаз. Иван покосился и упал. Паша закрыл дверь.
– Ты что! Убил его наверное? – переполошилась жена, прикладываясь к дверному глазку.
– Ничего, оклемается, будет знать, как в скота превращаться!
Ворохнувшаяся Ванина жизнь, обрела волю подняться и сознание заставило его доползти к себе этажом выше домой.
8
Утро замаячило проблеском, подбавляя подлинный свет в приглушенную осеннюю палитру, размягчая резкость. Теплая контрастная погода, в легком тумане, безветренная, сухая.