Фотографы готовы к съемке
— Всякий раз так. Человек не может простоять пять минут не двигаясь, тем более в темноте. А без людей теряется масштаб и пещера кажется безжизненной.
— А если одновременно освещать несколькими вспышками из разных мест?
— Это, конечно, лучше, но не всегда можно тащить лишнюю тяжесть на глубину.
Тем временем ребята рассыпаются по залу. Кто-то пытается подняться по наклонной стене, кто-то обшаривает короткие боковые ходы.
— Смотрите, жемчуг!
Подходим. На первый взгляд кажется, что покатая горка, по которой струится вода, вся покрыта маленькими плоскими террасами. Приглядевшись, я вижу, что это заполненные водой ванночки с узкими и извилистыми гребешками берегов, и вода, переливаясь через край одной ванночки, течет в другую, третью, четвертую.
В мягко поблескивающих озерцах лежат круглые камешки размером то в мелкую дробинку, то в горошину, то в лесной орех. Набираю с десяток — одни блестят, как полированные, другие тусклы и шероховаты — и ссыпаю их обратно, в прозрачную, почти незаметную воду. В лагере введен жесткий закон: после нашего посещения пещера должна остаться нетронутой, такой же, какой она была десятки и сотни тысяч лет. Я без сожаления оставляю этот жемчуг — пусть любуются им те, кто будет приходить сюда после нас.
Мой первый пещерный снимок, сделанный в Саблинской пещере при свете магниевой смеси
Пещерный жемчуг порой очень похож на настоящий, который находят в раковинах, и состоит он из того же самого минерала — кальцита. Если распилить пещерную жемчужину, то в ней, как в настоящей, будут видны концентрические слои. Но, конечно, их все-таки трудно сравнивать. Небольшая примесь органических веществ дает настоящему жемчугу прозрачный опаловый блеск, а пещерный жемчуг если и блестит, то разве что как фарфор. Ни один ювелир не даст за него ни гроша, но разве это уменьшит его красоту в глазах спелеолога?
Южная часть пещеры пройдена. Возвращаемся к выходу и отыскиваем вход в северную галерею. Он скрыт в косой, очень неудобной щели, куда нужно нырять головой вниз. Просторные залы оказались украшенными еще богаче, чем тот, из которого мы вернулись. Всюду фигурные натеки, колонны, часовенки, задрапированные каменными кружевами. А на небольшой открытой площадке, у крутой горки стоял знаменитый Гном, хозяин пещеры, о котором мы так много слышали. Нахлобучив остроконечный капюшон, чуть-чуть наклонившись, он глядел на нас, прислушиваясь к мерным ударам капель. А дальше, в самом конце пещеры, мы нашли маленькое озерцо с прозрачной, словно воздух, водой — ее можно заметить, только поставив на бортик озера свечку. Тогда в воде отразится и огонек, и похожие на кораллы круглые сталактиты, и конусовидная колонна, подпирающая свод.
Марлен готовит вспышку и аппарат.
Сталагмиты пещеры Крубера
— Хочешь увидеть интересную вещь? Потуши свет и закрой глаза.
Медленно привыкаю к темноте. Затем сквозь веки чувствую ослепительное сияние вспышки. Открываю глаза и вижу, что волнистый край каменной занавески светится ярким, медленно гаснущим зеленым светом. Еще один сверкающий всплеск — теперь холодным огнем загорелась узкая извитая колонна, прильнувшая к стене.
Марлен посмеивается, довольный моим изумлением:
— Это самая обыкновенная люминесценция. Кальцит, минерал, которым сложены все эти натеки, светится после облучения вспышкой. Не правда ли, здорово?
Это было не просто здорово. Это было похоже на волшебство. И я закрывал глаза и нажимал, нажимал, нажимал на кнопку вспышки, чтобы снова и снова любоваться трепетным, фосфорическим мерцанием гаснущего зеленого света.
Поскрипывает лестница, один за другим выходят наверх ребята. Мы с Марленом поднимемся последними.
— Марлен, кто такой Крубер?
— Александр Александрович Крубер — геолог и карстовед, в начале нашего века он исследовал карст Караби. Ходил по пещерам без фонаря, со свечами, порой в одиночку, на веревках спускался в шахты, а потом написал книгу о крымском карсте. Эта пещера — одна из самых красивых на Караби; когда ее открыли пять лет назад, в пятьдесят восьмом, то назвали в честь Крубера.
Сталагмиты пещеры Крубера
Моя очередь. Звенят ступеньки, все дальше уходит дно провала, и все теплее становится вокруг — как будто медленно входишь в теплую воду. Но идти все труднее — сказывается отсутствие тренировок. Ноги тяжелеют, их невозможно оторвать от ступенек. Подтягиваюсь на руках — через несколько шагов немеют и они. Страховочная веревка натягивается.