― Чего ты ждешь? ― кричал изнутри дома Хейден, побуждая меня к действию, прежде чем я действительно смогла подумать о том, что делаю.
С громким воплем я спрыгнула с крыши, с ботинками в руках, и дернула входную дверь как можно сильнее, открывая ее резче, чем хотелось. Мне понадобилось всего две секунды, чтобы войти внутрь и начать закрывать дверь, когда рука трупа, которая теперь дико размахивала, заблокировала мой путь.
Мне казалось, что я в фильме ужасов, учитывая руку зомби, заклинившую в двери, и то, как я задыхаюсь и кричу, пока пытаюсь закрыть её. Все, что мне нужно было сделать, это запереть дверь, как сказал Хейден, и я была бы в безопасности. Я бы выполнила первое задание.
Судя по тому, насколько ужасным было первое задание, я даже не хотела думать о том, какими будут другие, или просто, сколько всего для меня уготовлено.
― Ты не можешь просто вытолкнуть его руку вместо меня? Неужели это настолько сильное вмешательство? ― спросила я Хейдена, по-прежнему упираясь в дверь изо всех сил.
Этот зомби не двигался с места.
― Не могу тебе помочь, ― снова сказал он, подняв руки вверх в знак капитуляции.
― Ты мне очень не нравишься, ― отмахнулась я, надавив достаточно сильно, чтобы существо наконец-то убрало руку.
Дверь закрылась, я заперла ее и затем развернулась, и сползла вниз по двери в поту и шоке. Я не могла ничего поделать. Я была абсолютно истощена и очень хотела ударить Хейдена по лицу, когда он невинно мне улыбнулся, сморщил нос, и сказал:
― Тяжелый денёк?
Глава 6
― Что это было? ― спросила я, сердито поднимаясь на ноги и игнорируя ощущение, словно иголки путешествуют по всему моему телу.
― Я думал, мы решили назвать его зомби, ― ответил Хейден, бросив несколько веточек в пыльный камин и вытаскивая зажигалку из кармана штанов.
― Не это, ― наверное, без всякого смысла вырвалось у меня. ― Почему ты оставил меня там умирать, ты… ― я прервала себя на полуслове, пытаясь не использовать ругательства, из-за которых в детстве мой рот хорошенько промыли мылом.
То, что я мертва, не означает, что я буду игнорировать все уроки хорошей жизни, которым научила меня мама.
― Ты почти хорошо справилась, ― ответил он, наконец, сумев развести огонь. ― Почти.
― Ой, прости, что не ответила твоим высоким стандартам уклонения от зомби.
― Может быть, следующее задание будет немного легче, ― сказал он, пожимая плечами.
Мне очень не нравился этот парень.
― Что это за место? Что это за загробная жизнь, которая заставляет бежать от зомби под предлогом испытания на ловкость? ― спросила я, сев на старое деревянное кресло-качалку и побеспокоив пауков, которые отдыхали на деревянном изделии.
― Предлог? Такое причудливое слово для кого-то, кто... ― он прервался на полуслове.
― Что? ― сердито спросила я, настаивая, чтобы он закончил предложение.
― С юга.
― Вчера я закончила весьма почитаемый университет, большое спасибо, ― сообщила я ему.
― Со степенью в области вокального искусства, ― отметил он. ― Затем ты убила себя.
― Ой, правда? А в чем ты специализировался? Как выводить людей из себя?
― Да, это была моя степень, ― невозмутимо сказал он. ― Знаешь, в чем твоя проблема?
― Уверена, ты мне расскажешь.
― Ты волнуешься не о том, о чем нужно. Неуместные переживания, ― сказал он. Его британский акцент становился сильнее, когда он был расстроен.
Хотела бы я не считать этот акцент таким привлекательным. Хотя я никогда не призналась бы в этом Хейдену. Я не дала бы ему еще один повод, чтобы его эго раздулось больше, чем сейчас.
― В смысле, неуместные? ― спросила я, пытаясь держать себя в руках, в то время как он занял место на плесневелой кровати напротив меня.
― Ты мертва, Айла, ― просто сказал он, словно это должно было объяснить его загадочные мысли. ― Ты умерла прошлой ночью и не сказала ни слова о том, что тебе грустно или что ты расстроена. Ты лишь волновалась о финансовом положении своей семьи, или сомневалась в моем рыцарстве, или придумывала какой-нибудь новый и интересный способ вызвать во мне желание сбросить тебя с обрыва.
Он покачал головой в неверии и закатил глаза.
― Разве ты не расстроена тем, что вся твоя жизнь украдена в таком юном возрасте?
Я ничего ему не ответила, не желая говорить о чем-то настолько личном с кем-то настолько бесчувственным. Конечно, я была расстроена, но пока я не выражала эти чувства, казалось, словно они не были реальны.
Возможно, я не боялась волков или угрюмых людей, но я определенно была в ужасе от собственных слабостей, и эмоции ― тоже слабость.