Близнецов как ветром сдуло. Я заметила, что с матерью детишки стараются не спорить.
— Надо было послушать папу, — продолжила Катерина, как только за близнецами захлопнулась дверь. — Он мечтал, чтобы я поступила в МГИМО. А я вообразила, что мое призвание — сцена!
— Но вы же известная в городе актриса! — сказала я, вспомнив афиши с именем Гольцовой, которыми был оклеен Тарасов еще совсем недавно. «Макбет», кажется. Сама я не великий любитель театров, но тетушка Мила побывала на премьере и отзывалась о спектакле с одобрением.
— Вот именно, что в городе! — с горькой иронией отозвалась Катерина. — Папа любил повторять: «Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме»… Тогда я не понимала, что это значит. А теперь уже поздно.
На мужа госпожа Гольцова не обращала ни малейшего внимания. Макар задумчиво помешивал кофе.
Я почувствовала себя довольно неуютно. По складу характера я не очень-то гожусь на роль «жилетки», в которую можно выплакать все печали. Свои проблемы я предпочитаю решать самостоятельно, а если не получается — просто терплю. В сочувствии я совершенно не нуждаюсь, тем более что под его маской зачастую прячется обыкновенное злорадство… Да и дружить мне проще с мужчинами, чем с женщинами, — сильный пол не склонен взваливать свои заботы и горести на ваши плечи.
— Простите, Женя, я что-то загрустила, — спохватилась Катерина. — Ничего, совсем скоро мы окажемся в Швейцарии, а там наша жизнь пойдет совсем по-другому…
Допив восхитительный кофе, сваренный с какими-то восточными пряностями, я поднялась:
— Мне пора, дети, наверное, уже ждут.
— Да-да! Поезжайте, Женя. Ждем вас к семи часам.
Тут я почувствовала, как кто-то тронул меня за ногу. В изумлении я уставилась на Макара, но тот сидел довольно далеко и меланхолично смотрел в окно. Я наклонилась и приподняла скатерть. На меня уставилась дружелюбная морда, более всего напоминающая лягушечью. Да и статью это животное напоминало скорее жабу, чем собаку, — огромное пузо, вывернутые ноги, похожие на куриные окорочка… Под столом обнаружилась палевого окраса псина. Она улыбнулась и слегка лизнула мою руку.
— Кто там у нас? — наклонилась Катерина. — Жозефиночка! Вот ты где, девочка моя! Это папина любимица, — пояснила мне Гольцова. — Надеюсь, скоро она подарит нам маленького.
Близнецы топтались возле машины, нетерпеливо дергая дверцы. Я попросила их подождать и отправилась на поиски Степаныча. Водитель, переваливаясь не хуже Жозефины, спешил мне навстречу:
— Ох, заболтался на кухне! Иду. Иду уже!
— Постойте минутку, — попросила я шофера. — Мне надо вам кое-что сказать.
— Насчет чего это? — напрягся водитель.
— Насчет безопасности.
— А в чем дело-то?
— Да вы не волнуйтесь, — успокоила я шофера. — Просто небольшой инструктаж…
— Да я с восемьдесят шестого года Иван Константиныча возил, и никогда никаких нареканий! — обиделся Степаныч.
— Понимаете… — Я раздумывала, как бы потактичнее дать понять шоферу, что в вопросах безопасности он ведет себя как полный лопух. — Ведь вы сейчас детишек возите, верно?
— Ну? — напрягся Степаныч.
— А их безопасность для нас самое главное, верно?
— Верно, — подтвердил водитель.
— Ну, и давайте работать вместе. Вы в своем деле настоящий ас, но и я в своем, как говорится, собаку съела…
Степаныч покатился со смеху.
— Ладно, послушаю тебя. Говори, чего делать-то?
Я провела быстрый инструктаж. Степаныч недоверчиво покачал головой, но, кажется, принял к сведению.
Во всяком случае, все время, пока мы ехали в город, он сохранял бдительность (на мой взгляд, совершенно излишнюю) — за руль держался мертвой хваткой, на каждом перекрестке подолгу стоял, крутя головой по сторонам, и вообще всячески демонстрировал готовность к неприятностям. Несмотря на это, до Тарасова мы добрались без приключений.
Вначале мы отвезли Антона на тренировку. Мальчик занимался плаванием и ни за что не хотел отменить последнее в этом году занятие. Вообще-то, учитывая то, что семья собиралась на ПМЖ за границу, эта тренировка была для Антоши вообще последней. Не знаю, есть ли там детские спортивные школы.
Степаныч остановил «Туарег» около бассейна — серебристой ракушки из стекла и бетона, построенной в те времена, когда такой стиль только входил в моду. Аня осталась в машине, а мы с мальчиком поднялись по ступенькам. Я проводила Антона в раздевалку, где он оставил куртку и ботинки, а потом мальчик предъявил пропуск и скрылся в глубине здания. Оттуда тянуло хлоркой и теплым паром, и вход посторонним был запрещен.