Красноватое солнце показалось наполовину, значит, можно с уверенностью говорить о рассвете. Обозначив для себя стороны света и немного поразмыслив, решил идти на запад. Во-первых, солнце не будет светить в глаза, а во-вторых, любоваться на огонь и дым после недавних событий на базе Фларенса мне почему-то не хотелось.
На всякий случай порылся в карманах чужого плаща в поисках съестного, хотя надеяться на такую удачу было грешно. Только что избежал верной гибели, так еще и есть ему подавай. Как и следовало ожидать, кроме куска провода и зажигалки, других припасов не было. Зато набрел на множество интересных карманчиков в одежде электрика, некоторые находились в таких неожиданных местах, что даже предположить саму возможность их расположения там требовало недюжинной фантазии. В один сразу переложил коробку с диском. Жгучее желание доставить эту информацию в соответствующие инстанции не давало покоя. Однако окружающая обстановка говорила о бесперспективности данной затеи, по крайней мере в ближайшее время.
Не успел я сделать и двух шагов, как раздался громкий топот, и прямо по курсу возникло и начало быстро приближаться пыльное облако. Черный всадник, мчавшийся во весь опор, целил копьем мне прямо в грудь, даже не спросив фамилии. Его массивный шлем, выполненный в виде морды недоброго животного неизвестной породы, тяжело покачивался в такт движению лошади. Конь тоже был под стать наезднику. Мало того, что сам он был чернее самой черной темноты, так еще и налитые кровью глаза, казалось, просверливали взглядом насквозь, а торчащие из нижней челюсти клыки больше походили на два кривых кинжала. Ничего себе встречающие!
Когда острие оружия мрачного всадника оказалось практически перед моим носом, я выполнил боковой откат, поскольку желание стать шашлыком на его длинном вертеле у меня напрочь отсутствовало. Быстро поднявшись на ноги, приготовился к новой атаке, но ни всадника, ни лошади, ни следов на песке, - ничего не было.
"Рановато начали мерещиться привидения", - отозвалось в голове. Хотя мог бы и сразу догадаться: не может лошадь нестись с такой скоростью по рыхлому песку, да и звук копыт больше походил на громыхание огромного барабана. Мысленно прокручивая этот неприятный эпизод, я побрел дальше.
Прошло несколько часов, а окружающий ландшафт практически не изменился - со всех сторон простиралось спокойное песочное море. Мне же это спокойствие начинало действовать на нервы. Поневоле позавидовал верблюду, которому долго не нужно беспокоиться о воде и пище. Про себя отметил, что полуденная жара переносилась довольно сносно, словно пустыня вот-вот должна закончиться. Подгоняемый этой мыслью, я ускорил шаг и через несколько минут на горизонте увидел зеленую полоску леса. Если есть лес, значит должна быть вода и пища, а мой измотанный организм, перенесший за последние сутки два перелета, болезнь, побег со стрельбой и полет в бесконечность, резонно требовал возмещения всех энергетических затрат.
Несмотря на сильное чувство голода, я вошел в лес с максимальной осторожностью. Не хватало еще попасть на ужин в качестве основного блюда к какому-нибудь местному любителю поживиться чужой плотью. Хотя аппетит разыгрался настолько, что небольшой хищник и сам имел все шансы стать бифштексом для моего желудка.
Здесь в основном росли пальмовые деревья, верхушки которых украшали крупные коричневые орехи. Наверное, вкусные-е-е... Но стволы пальм были слишком гладкими и прямыми, чтобы рискнуть без ущерба для здоровья взобраться наверх. «Они, скорее всего, незрелые», - успокоил я сам себя и пошел дальше.
Сразу за рощицей набрел на небольшую поляну и невольно залюбовался низкорослыми шарообразными растениями, образующими целые скульптурные композиции. Среди песков эта зеленая сказка казалась неестественным образованием. Однако она умиротворяюще подействовала на мой измотанный разум. Выйдя на невысокий пригорок, поросший кустарником с причудливыми крупными листьями, заметил большие оранжевые плоды величиной с голову. Приятный запах, напоминающий дыню, наполнял воздух. Стоило лишь дотронуться до плода, как он оказался у меня в руке.
Плотно поужинав сочной мякотью, я утолил и голод, и жажду. До заката оставалось еще немало времени, но глаза закрывались сами собой. Настораживающая мысль о том, что в лесу не слышно птиц и даже не видно ни одного насекомого, отозвалась где-то в глубине сознания, но состояние наполненного желудка и успокаивающий шелест листвы быстро ее заглушили.