– Какие предложения по этому «Решету»? – Один из офицеров армейского спецназа успел свериться по справочнику и вычитать о калибре орудий крейсера и численности экипажа.
– Как ни странно, предложения есть. И не скажу, что они уж очень фантастические…
– Огласите список… – шутливое замечание чуть разрядило тягостную атмосферу совещания.
– Оглашать будет автор идеи – лейтенант Андрей Саломатин.
– Господа офицеры, буду краток. Пока крейсер на ходу, он полновластный хозяин в системе.
– Ключевое слово – пока?
– Совершенно верно. Есть две идеи, точнее – одна дополняет вторую. Итак. Это таран. В двигательный отсек. Если разместить инженерных дроидов поблизости от зоны удара и дать команду на сварку образовавшегося месива, то у нас будет уйма времени, пока они смогут развести звездолеты и дать хоть какой-то ход.
– Как это вы представляете – таранить огромный бронированный крейсер?
– Очень просто. Недаром крейсер прозвали «Решето». Защищен он скверно. Даже наши бронированные створки шлюза, которые лишь чуть-чуть уступают корпусу в прочности, превосходят по толщине металла это чудо иноземной инженерной мысли.
– А если крейсер начнет тупо стрелять?
– За нас фактор внезапности и невозможность вести огонь главным калибром с определенных углов. Вообще, расчеты показывают, что «Угломер» выдержит достаточное количество попаданий, чтобы прорваться и протаранить двигатели.
– Смелая идея. Но тогда тот, кто поведет военный транспорт, – смертник?
– Отсюда вторая, дополняющая, идея. Последующий штурм крейсера всеми имеющимися силами. Звездолет когов не только скверно защищен, но спроектирован очень неудачно. Главный энергетический отсек, с которого осуществляется все питание космического корабля, слишком доступен. Попасть туда можно на лифте, либо через погрузочные шлюзы, которые расположились парами, в обеих секциях, по разные стороны от двигательного отсека.
– Куда мы планируем таранить?
– Да. В случае успеха мы хозяева положения.
– Допустим. Тогда вопрос, что делать с крейсером?
– Обесточив и отключив все системы жизнедеятельности крейсера, предлагаю погрузить его в трюм одного из гигантских имперских грузовиков и доставить на базу.
– Однако, – крякнул кто-то из спецназа. – А вам наглости не занимать. Это реально? – вопрос предназначался уже к старшему операции.
– Аналитические компьютеры оценивают шансы как пятьдесят на пятьдесят.
– А если…
– Стоп! – оборвал прения капитан «Угломера». – Есть предложение принять идею за рабочую версию и приступить к детальной проработке плана. У нас осталось всего три часа.
Самыми томительными минутами после утряски всех деталей и выработки плана действий стали мгновения до начала торможения и включения пассивного радара.
«Угломер», сбрасывая скорость и вываливаясь из режима оптимальной скорости, на мгновение послал несколько коротких импульсов, что было обычной практикой звездолетов, приближавшихся к незнакомой звездной системе. Так осуществлялось сканирование на наличие опасных объектов (астероидов, мусора или других космических кораблей) на предполагаемой траектории движения.
– Сформирован импульс запроса. Интервал повторения импульса выставлен. Система раннего предупреждения активирована. Есть ответный сигнал. Идет обработка информации. – Механический голос резервного искина смолк, а на тактические экраны хлынул поток информации.
В системе все было, как рассказали пленные коги, за исключением трех существенных деталей.
Отсутствовали гигантские имперские грузовозы. Вместо них в системе болтался непонятный звездолет, идентифицируемый искином как самоделка, с элементами боевого противодиверсионного космического корабля и имперского военного транспорта. И вместо двух разведчиков в системе находился только один. Неизвестной конструкции.
– Группе Сализы взять на себя штурм звездолета-разведчика… – Оперативно началась корректировка операции штабом.
– Внимание, есть внешний вызов. – Резервный искин бесцеремонно влез в переговоры и замер, ожидая команды.