Выбрать главу

Первым произведением Льюиса-христианина, сразу же прославившим его как проповедника, стали The Screwtape Letters (“Письма Баламута”) от имени некоего второразрядного беса, поучающего своего подопечного, как именно следует развращать и соблазнять человека. Благодаря этой книге, довольно мрачной и жуткой, но не лишенной остроумия и — что главное — со счастливым концом, Льюис, как говорится, проснулся знаменитым. За ней быстро последовали многочисленные статьи и целые трактаты. Некоторые из них, в частности Problem of Pain (“Страдание” в русском переводе Наталии Трауберг) — очень хороши. В середине сороковых годов Льюис потерпел сокрушительное поражение в философском споре с ученицей Витгенштейна, профессором Элизабет Анскомб, обнаружившей в его богословских сочинениях множество серьезных ошибок. Крах Льюиса-богослова, привыкшего поучать атеистов, был тем более унизителен, что Анскомб сама была христианкой, причем такой же настоящей католичкой, как и Толкиен, часто упрекавший своего друга в дилетантизме.

К чести Льюиса надо сказать, что он не только переписал наново сомнительные страницы своих текстов, но и совсем забросил чистое богословие, а в число наиболее ненавидимых им пороков навсегда вошел непрофессионализм. Правда, позднее он все же отважился выпустить программный трактат Mere Christianity (“Просто христианство”), и слава Богу, потому что книга вышла великолепной. Однако материалом для нее послужили записи радиобесед, проведенных Льюисом еще до поединка с Анскомб, и перед изданием он отправил свой труд на вычитку нескольким докторам богословия разных конфессий.

Мерзейшая мощь

Несомненно единственным по-настоящему совершенным произведением Льюиса можно счесть The Abolition of Man (“Человек отменяется”) — маленький текст в трех главах, посвященный кризису западной культуры и катастрофическим изменениям в массовом сознании, изданный в 1943 г. О войне здесь ни слова, но это не кажется ни нарочитым литературным приемом, ни ханжеским чистоплюйством, поскольку в трактате наш герой и впрямь говорит о вещах куда более важных и значимых, чем любые войны и революции. В этой книжке, сочетающей поистине римскую простоту с английской утонченностью, великолепный язык со стальной логикой, прослеживаются главные положения философии Льюиса и, в частности, его глубокая убежденность в единстве нравственных принципов для всех эпох и культур. Этот догмат, ставший вскоре испытанным оружием Льюиса, в наши дни и наиболее востребован, и наиболее ненавидим. Вопрос в том, миротворцы вы, или террористы.

В годы Второй мировой войны Льюис создал фантастическую трилогию, посвященную борьбе людей и ангелов на разных планетах Солнечной системы против мирового зла. Главный герой романов поразительно напоминает самого автора, а действие последней книги развертывается в стенах типичного университетского городка. Сюжет этого сочинения, еще ждущего своих кинопродюсеров, пересказывать не имеет смысла. Надо только сказать, что “космическая трилогия” остается порядком недооцененной с чисто научно-фантастической точки зрения. Помимо проповеди и великолепных картин внеземной жизни, тут хватает и очень точных догадок, предвосхищающих развитие техники на сто лет вперед, а некоторые философские модели Льюиса перекликаются с наиболее современными физическими теориями.

В трилогии и, затем, “Хрониках Нарнии” универсальной нравственности, этому естественному закону детей Бога, противостоит that hideous strength (“мерзейшая мощь”) Его врагов, объединяемых, в конечном счете, стремлением к власти. Это искушение в чистом виде предстает у Льюиса последним, крайним испытанием нашей воли, в полном соответствии с новозаветными искушениями Иисуса в пустыне. “Хроники”, поданные в форме сказки, иллюстрируют основные моменты проповеди Христа, изображенного в виде Великого Льва. Этот образ часто упрекают в излишнем антропоморфизме, а книгу в целом — во всех смертных грехах, как только могут упрекать христианство безбожники. В “Хрониках Нарнии” без труда находят расизм и сексизм; Льюиса обвиняют в язычестве и, тотчас же, в религиозном мракобесии. Наконец, некоторые критики сводят все содержание цикла к тому, что “смерть лучше жизни”, поскольку в финале герои Льюиса оказываются в Царстве Небес, и там прекрасно себя чувствуют. Книгу даже считают излишне жестокой для детских душ, и потому ее автора подозревают в садизме. Остается только обвинить Льюиса в педофилии, поскольку сказка — о детях, они же ее и читают. Похоже, наш герой “действительно любит детей”.