– Правильно сделал. Ничего важного откладывать нельзя. А болтовню Мейстера едва ли можно назвать разговором.
– Совершенно с вами согласен. Но порой он бывает забавен.
– У него было время потренироваться. Как-никак все его предки были шутами, да и сам он вот уже почти пять сотен лет пребывает в этой должности.
– Да, его обратил еще незабвенный Грингфельд.
– Забавно, – Невин усмехнулся. – У князя и шута – общий прародитель.
– Как можно сравнивать, повелитель?! Вы на восемь тысяч лет старше этого карлика!
– Знаю, Астерий. Я пошутил.
– Простите, – Хранитель поклонился.
– Ступай. И не забудь о том, что я тебе сказал. Береги ее, – Невин едва заметным движением указал на Книгу, которую Астерий держал под мышкой.
– Конечно, повелитель, я все понял, – отозвался Хранитель, отходя.
К Невину подошел дворцовый распорядитель и доложил, что княгиня Мелисса переодевается к торжеству и обещала быть не позже, чем через полчаса.
– Объяви сбор во дворе замка, – велел Невин. – В полночь мы должны начать шествие.
– Будет исполнено, – отозвался вампир с низким поклоном.
Невин встал и направился в покои Мелиссы. Ему хотелось обсудить с ней то, что рассказал Астерий. Попытка украсть Книгу сильно его обеспокоила: за ней могли стоять чьи-то далеко идущие планы. Несмотря на то что он говорил Хранителю об общеизвестности содержания Книги, оба прекрасно знали, что в фолианте есть места, написанные не на каратари, тайном языке вампиров, а на другом, неизвестном даже Астерию. Считалось, что их вписал в Книгу сам Молох, и многие Хранители, в том числе Астерий, не раз пытались подобрать к ним ключ, но прочесть их еще никому не удалось.
Дверь в покои Мелиссы была не заперта. Невин толкнул ее и вошел. Его жена стояла в центре комнаты, а три служанки помогали ей одеваться. Тяжелое белое платье, состоявшее из четырнадцати отдельных частей, сверкало тысячами разноцветных искр – алмазы, рубины и изумруды переливались в свете масляных светильников и казались каплями жидкого металла, плененного гением портного-ювелира. Невин с сожалением подумал о том, что на солнечном свету вся эта роскошь смотрелась бы еще великолепнее.
– Здравствуй, – сказала Мелисса, обернувшись, – я скоро буду готова. У нас ведь еще есть время?
– Да, не торопись, – Невин окинул взглядом служанок и вздохнул: было ясно, что без них Мелисса не сможет надеть платье, а значит, поговорить о Книге Молоха не удастся.
Невин посмотрел на жену и вспомнил ту ночь, когда впервые увидел ее. Роскошный особняк ее родителей, ажурные беседки, наполненные веселыми гостями; горбатые каменные мостики, переброшенные через каналы, и черная вода, трепетавшая на ветру, с плывущими по ней венками и лентами. В воздухе кружились осенние листья, черными мотыльками порхая вокруг факелов и рассыпаясь тлеющими угольками.
Она готовилась к свадьбе, стоя перед зеркалом, а вокруг нее суетились служанки, охала и причитала мать. Благословен будь тот, кто решил, что церемонию лучше провести ночью, одновременно с фейерверком в честь окончания осени – прекрасная традиция, благодаря которой Невин увидел Мелиссу, чья красота вмиг покорила его сердце!
Наполненный первым дыханием весны, ветер срывал с розовых кустов белые лепестки и гнал через сад, ронял в воду, оставлял на траве, и они кружились подобно ночным бабочкам, то появляясь, то исчезая в темноте.
За пятнадцать минут до полуночи все, за исключением Невина и Мелиссы, были в сборе и расположились во дворе замка Брандеген. Стояла глубокая ночь, и все звезды были видны необычайно отчетливо. Тонкий серп луны казался выточенным из сахара, и при его свете устремленные вверх башни Бальгона походили на скопище диких и фантастических зверей. Снег падал медленно и печально, устилая вымощенную плоскими булыжниками землю тонким белым покрывалом.
Мелиссу и Невина ожидали паланкины, возле которых стояли рабы, свита же должна была идти пешком. Зловещий силуэт Вещей Башни чернел на фоне темно-синего неба, из узких стрельчатых окон пробивался красный колеблющийся свет. Время от времени вампиры бросали в ее сторону исполненные благоговения взгляды. Оракул, вещавший от имени Молоха, всегда был особой фигурой в Бальгоне. Одни, наиболее дерзкие, подозревали его в мошенничестве, другие свято верили в истинность каждого его слова.
Когда Невин и Мелисса спустились во двор, вельможи склонили головы и подняли их только после того, как княжеская чета заняла место в роскошном паланкине из красного дерева, украшенного золотыми изображениями Кровавого Бога, и облаченные в белые одежды рабы подняли его, положив на могучие плечи выкрашенные красным и черным палки.