— И очень плохо, что не подходишь, — заявил дед, выбравший как раз этот момент, чтобы войти. За спиной у него обнаружился Владик, что было ожидаемо. — Владислав — будущий глава рода. Тот, кто придет мне на смену. Ты должен его всячески поддерживать. А что мы видим в результате? Дня не проходит, чтобы он не пострадал от твоих идиотских шуток. С этим надо что-то решать.
Решение было одно: развести нас с Владиком как можно дальше, чтобы у него не было возможности оттачивать свое нездоровое чувство юмора на мне. Я это уже предлагал, и мое предложение проигнорировали. Как и мое желание поступить в учебное заведение подальше и жить на снятой квартире. Я даже на общежитие был согласен. «Семья должна быть единым целым», — безапелляционно бросил дед.
— Вот именно, Василий Дмитриевич, — поддержала его тетя. — Я только и делаю в последнее время, что подлечиваю Владислава. Если так пойдет дело и дальше, то это плохо закончится. У нас нет запасного наследника. Возможно, Илья как раз и рассчитывает занять это место, но меня это не устраивает.
Довольным выглядел только Владик, лыбился он препротивнейше. Еще бы: наказание для меня становилось неотвратимым.
— Меня тоже, — сказал дед. — Я долго думал, но иного выхода не вижу, потому что Илья становится неуправляемым. Чтобы Илья не мог больше вредить Владиславу, он должен принять клятву Слуги Рода.
Признаться, дар речи потерял не только я. Фактически, за разбитый нос Влада мне предлагали пойти к нему в пожизненное рабство. Нет, я предполагал, что сегодня услышу что-то неприятное для себя, но не настолько.
— Отец, это не слишком? — первым опомнился дядя. — Он все же твой внук.
— Не слишком. Я долго терпел, считая Илью ребенком, но мое терпение закончилось.
— А если я не согласен? — спросил я.
— Тогда ты пойдешь вон из рода, — бухнул дед. — Роду не нужен человек, ненавидящий главу и только и мечтающий с ним расправиться. Я хочу обезопасить Владислава, только и всего.
На лице Владика расцвела дебильная улыбочка. Представил, поди, как продолжит надо мной издеваться, а я ему даже слова дурного сказать не смогу. Быть мальчиком для битья — это не мой путь. Быть может, как маг я и не представляю из себя ничего особенного, но самоуважения не лишился.
— Я не буду приносить такую клятву.
— Тогда вон из дома! — рявкнул дед. — Убирайся прямо сейчас! Можешь забрать личные вещи, но только те, что влезут в одну сумку. Денег тоже не дам.
— У меня есть те, что принадлежали родителям, — напомнил я.
— Ах, у тебя есть… — издевательски протянул дед. — Получить ты их сможешь не раньше, чем тебе двадцать пять стукнет. Так что считай, что ничего у тебя нет.
Не знаю, имел ли он в виду, что не даст эти деньги мне сейчас или что к моему двадцатипятилетию от них ничего не останется, для меня разницы не было. Дед смотрел с насмешкой и явно рассчитывал, что я склоню голову и соглашусь с предложенным вариантом. Но я ощущал лишь злость и, неожиданно, чувство освобождения. Сам бы я, наверное, никогда не решился уйти из рода, но выбора мне не оставили. Я развернулся и пошел собирать вещи. В конце концов, всему есть предел, вот и мое терпение закончилось.
— Илья, не горячись, — испуганно крикнула мне вслед тетя Алла. — Василий Дмитриевич, сделайте что-нибудь. Нельзя, чтобы мальчик ушел из дома.
— Ничего, ему полезно будет пожить без поддержки семьи, — заявил дед.
За мной пошел только дядя Володя. Тетя начала выговаривать что-то деду срываясь на высокие визгливые ноты. Кажется, у нее начиналась истерика. Странно, она же добивалась именно этого?
— Илья, твой дед разозлился после разговора с Владом, но он отойдет. Не торопись, он успокоится и передумает. У него всего два внука.
— Мне кажется, он давно об этом забыл и считает, что внук один, — резко ответил я.
Дед носился с Владиком как с тухлым яйцом, в постоянном страхе, что с тем что-то случится и у Вьюгиных не останется сильного мага. Казалось бы, три сына должны были гарантировать ему наследников. Но нет: из внуков были только я и Владик. Даже умения тети Аллы не позволило им с дядей завести хотя бы еще одного ребенка.
— У рода слишком много проблем, вот нервы у твоего деда и не выдерживают.
Дядя прошел со мной в комнату и теперь, страдальчески морщась, смотрел, как я укладываю в сумку одежду. Аккуратно укладываю, хотя хотелось побросать все и свалить побыстрее. Но побросать означало остаться без нескольких нужных вещей. Ноут я засунул в сумку и прикрыл курткой. Странное требование деда оставить множество своих личных вещей дополнительно бесило, потому что эти шмотки все равно никому, кроме меня, не нужны. На Владика разве что шапка налезет, да и то не факт. А ко мне в сумку эта шапка уже не войдет.