Мы вместе расстелили старое, местами рваное покрывало и как можно аккуратнее переложили туда человека. Он тихо застонал и раскрыл глаза. Но взгляд не был осознанным.
— Ш-ш-ш, — произнесла я, гладя его по лбу. Мужчина снова медленно прикрыл веки и погрузился в сон.
Тогда мы с двух сторон ухватились за уголки покрывала и потащили ношу. Старик впереди, я сзади. Нести было тяжело. От такой нагрузки рука снова нещадно начала пульсировать. Но я закусила губу и упрямо двигалась вперед. Во что ввязалась, оно мне вообще надо?
Несколько раз мы останавливались передохнуть по моей просьбе. А дед только с виду был старым. А на проверку оказался очень крепким и выносливым. Он как будто даже не запыхался. Зато у меня перед глазами уже плясали разноцветные мушки. Возможно, от голода. Полкуска хлеба во время вчерашнего обеда трудно назвать полноценным приемом пищи. Да, теперь казалось, я могла съесть что угодно и в любых количествах.
Наконец мы пришли на место. Дом лесника — небольшая деревянная постройка, находящаяся в самой чаще леса, да маленький сарай, как позже узнала — там он держал лошадь. Другого хозяйства не было, только рядом с хатой стояла уже порядком покосившийся будочка, из которой при нашем появлении показался низкий черно-серый пес. Сначала он забрехал на нас, но хозяин окликнул его, и тот, вильнув хвостом, сразу же замолчал.
Как я была благодарна за то, что хозяин ничего не спрашивал, располагая нас в одной из двух комнат своего жилища. Мы аккуратно переложили раненого на кровать. Старик только чуть удивленно приподнял брови, заметив перевязочные материалы и лекарства.
— Сестра милосердия? — уточнил он, принеся мне таз с водой и несколько чистых тряпок.
И вправду: откуда у меня все это было бы? Я согласно кивнула.
— Повезло твоему мужу, — заметил он. — Сильно же ему досталось. Без тебя рядом вряд ли выжил бы.
Я вздохнула и ничего не ответила.
— На обед похлебка, сейчас подогрею. Больше ничего предложить не могу.
Я улыбнулась нашему внезапному спасителю.
— Это просто замечательно, спасибо, спадар*… — сделала паузу, потому что не знала его имени.
— Осип.
— Благодарю вас, спадар Осип. А я — Августа.
Старик кивнул и вышел, оставив меня наедине с «мужем». Я сняла с него сюртук, соскребла остатки рубахи, влажной тряпкой стерла кровь с груди, снова перевязала рану и приложила прохладный компресс на горячий лоб. В довершение растолкла пилюлю из тех, что было велено принимать мне, растворила в ложке с водой и потихоньку влила мужчине в рот, аккуратно придерживая голову, чтобы он не захлебнулся.
Все. Больше ничего сделать для него не могла. Если суждено выжить — выживет. Отдохну пару часов до заката и ближе к ночи тихо уйду.
*Спадар — форма вежливого обращения на белорусских землях, соответствует слову «господин».
Накормив меня и подкрепившись обедом сам, Осип занялся какими-то хозяйственными делами во дворе. Раненый мирно спал. Я решила тоже подремать, пока все тихо. Как только старик вернется и заснет, постараюсь проскользнуть мимо него. Комната, в которой он нас расположил, видимо, служила ему спальней, потому что никаких кроватей больше я не заметила. Однако лесник заверил, что прекрасно выспится на печи. Надеялась, что у него не слишком чуткий сон, но на всякий случай специально походила по половицам, чтобы знать, какие из них могут предательски заскрипеть в самый неподходящий момент.
Теперь можно наконец отдохнуть. Прямо в одежде клубочком свернулась в ногах мужчины, потому что кровать была довольно узкая для двоих, но вполне длинная, чтобы я могла удобно устроиться.
Проснулась по ощущениям через пару часов. Собака снова подала голос. Наверное, Осип куда-то отлучался. Я услышала, как хозяин прикрикнул на пса, и тот умолк. В комнате уже стало темно, но на улице еще только начинало вечереть. По крайней мере, небо все еще оставалось светлым, лишь поблекло. Решила сделать вид, что все еще сплю. Боялась, что хозяин начнет о чем-нибудь расспрашивать, а я понятия не имела, что ему говорить. Грубоватый и простодушный старик вызывал доверие, но мне было мучительно стыдно признаваться во лжи, поэтому лучше придерживаться первоначальной легенды. Беда в том, что я не успела придумать больше ничего о своей выдуманной жизни, так что лучшим вариантом было вообще молчать и поменьше общаться с хозяином.
Он повозился возле печи и погремел посудой, а потом все затихло. В полной тишине и сгущающейся темноте я полежала еще немного, а потом как следует потянулась и решила, что пора собираться. Сменила порядком запачканную блузку на свежую. Отсыпала на комод примерно половину пилюль. Кажется, я обмолвилась перед стариком, что «мужу» нужно принимать лекарства думаю, догадается ему дать их.