Пчелиным роем гудели голоса: один путанно объяснял что-то; второй говорил спокойно, умело сдерживая ярость; третий орал, что не виноват; четвертый матерился... Липкой массой навалилась темнота, унося прочь голоса вместе с их обладателями.
***
Я очнулась в каком-то помещении, укрытая до подбородка теплым покрывалом. Глаза болели и слезились от неяркого света. Постепенно привыкая к освещению, различала предметы смутно знакомого интерьера. Летний пейзажик на стене я точно видела, вспомнить бы еще, где... С губ сорвался тихий стон, комната поплыла влево.
- Потерпите, сейчас полегчает.
Кто-то осторожно протер мой лоб и виски влажной тряпкой. Мир перестал кружиться, только слегка покачивался, как поезд. Я прищурилась и смогла разглядеть сидящего рядом человека.
- А...
- Молчите, - велел Воропаев. - Всё в порядке вещей.
Предупреждая просьбы, он поднес к моим губам кружку с водой. Выхлебала всё до последней капли и совладала, наконец, с голосом:
- А где... Денис?
- В ближайшее время мы его не увидим.
- Что с ним... было?
- Трудно сказать. Похоже на конкретное психическое расстройство, - неохотно ответил Артемий Петрович. - Что делать - ума не приложу.
Сдерживаемые слезы прорвались наружу, смывая дамбу адекватности. Почему, почему это происходит со мной?! Чем я провинилась, кого обидела? Я ревела белугой, стыдясь себя и своего позора, мечтая провалиться сквозь землю. Только бы не видеть и не слышать, не смотреть людям в глаза...
- Вера Сергеевна, блин! Мне тоже жалко Гайдарева, давайте плакать вместе, - Воропаев обнял меня, быстро и крепко. - Ну всё, всё. Хватит сырость разводить...
- Я и не развожу-у-у!
Не отдавая себе отчета, уткнулась лицом в его халат и заплакала еще горше. Он гладил мои волосы и вздрагивающую спину, шептал что-то невнятное, ободряющее. Так поступали родители, когда я маленькой кричала во сне.
Рыдания стихли сами собой, сменились икотой и негромкими всхлипами. Я замерла в объятиях Воропаева, боясь пошевелиться. Белая "жилетка" промокла насквозь, ее украшали разводы потекшей туши. Теперь я должна ему еще и новый халат.
- Успокоились?
Зав. терапией протянул мне платок. С перепугу показалось, что он извлек его прямо из воздуха.
- С-спасибо.
Утерла зареванные глаза. Со стороны, небось, красота неописуемая.
- Артемий Петрович, что же теперь будет?
- Отвечу честно: не знаю, от вас зависит. Могу лишь дать совет: поезжайте домой. Отлежитесь пару дней, придете в себя, а потом думайте о глобальном, сколько душе угодно.
- Но... как мне теперь сюда ходить? - задала я один из тревожащих вопросов.
- Спокойно, подняв подбородок повыше. О сегодняшнем ЧП знают не больше десятка человек, да и те не станут молоть языком: повезло с контингентом. Анатолий Геннадьевич вам жизнь спас. Думаете, он будет болтать?
Я вздрогнула: если бы не Толян, мой хладный труп лежал бы в морге.
- Как вы узнали, что произошло?
- Не суть, мне известна общая картина. Распишете детали тем, кому они понадобится, а сейчас вам нужно домой, отдыхать. Я попросил Антипина, он отвезет. Идти сумеете?
- Конечно.
Бессовестный облом! Ноги дрожали так, что не только идти - стоять не представлялось возможным. Опустилась обратно на софу, чувствуя себя холодцом. Ни рук, ни ног, одна сплошная масса.
- Можно я чуть-чуть посижу?
- Хоть до утра, - без энтузиазма разрешил Артемий Петрович.
Он, наверное, торопится, а тут я - "инвалид, ножка болит". Повторила попытку, ухватившись за спинку дивана. Если поддержит, дойду.
С усталого лица Воропаева не сходило скептическое выражение.
- Не стройте из себя мученицу, - посоветовал он и с тяжким вздохом подхватил на руки. - Предупреждаю сразу: ничего личного. Представьте меня грузчиком, себя - каким-нибудь парижским комодом, и не отвлекайтесь от образа.
Никто прежде не носил меня на руках. Жаль, что ему неприятно.
- Артемий Петрович, я тут подумала...
- Поздравляю вас. О чем же?
- Смеяться не будете?
- А я похож на идиота? Впрочем, учитывая пикантность ситуации... - он сжалился надо мной и уже серьезно добавил: - Так о чем вы подумали?
- Когда Дэн и я были в ординаторской, мне на минуту показалось, что это был... не он. Будто его... ну не знаю, загипнотизировали или... заколдовали.
- Заколдовали, говорите? - без улыбки переспросил Артемий Петрович. - С чего вы решили?
- Со стороны могло показаться, что им кто-то управлял, - смелее продолжила я. - Жесты, манеры, слова - чужие. Вот вы говорите, психическое расстройство, но не мог человек так измениться! Оно бы обязательно проявилось. Мы говорили до этого, и всё было в порядке.
Воропаев перехватил меня поудобнее. Либо я ничего не смыслю во французских комодах, либо их действительно носят иначе.
- Скорее всего, вам просто показалось на нервной почве. Колдовство - это ненаучно, Вера Сергеевна, а гипноз... Кому понадобилось гипнотизировать Гайдарева?
- Вы, наверное, правы. Дэн вел себя как ненормальный, нес всякий бред про безумную любовь и про то, что не позволит Сашке на мне жениться. Странно, они ведь даже не знакомы.
- Смахивает на навязчивую идею. Гайдарев имена называл?
- Нет, только повторял... э-э... что-то вроде "я знаю, что ты любишь его, а он - тебя. Этот гад тебя недостоин" и про женитьбу. А, еще про месть за все унижения.
- Ишь ты, какие психи пошли забавные, - в словах Артемия Петровича не чувствовалось веселья, - несчастные и благородные. Постарайтесь не думать об этом, а лучше вообще забудьте. Он не понимал, что говорит.
Усадив меня в машину, Воропаев сказал на прощание:
- Удивляюсь я вам. Думал, шок как минимум, а то и хуже, но вы молодцом держитесь, догадки какие-то строите. Значит, хорошо всё будет. Удачи!
***
Никанорыч взял из колоды две карты и зевнул в бороду. Крыть выброшенных Бубликовым королей нечем, разве что у хозяина расклад получше выйдет. Маг виновато развел руками: не вышел.
- Бито? - мурлыкнул кот, крутя хвостом. В своей победе он не сомневался.
- Забираю, - вздохнул домовой. - Твоя взяла, хвостатый.
- Десять-шесть-пять в мою пользу, - подвел итог Профессор. - Удача не на вашей стороне, господа, но не печальтесь: кому не везет в игре, тому везет в любви.
- Давайте в покер, - коварно предложил мухлевщик Никанорыч, - на желание.
- Вы играйте, а я пойду покурю - маг сгреб карты в одну кучу и вышел на лоджию.
Никанорыч и Бубликов последовали за ним.
- Вы-то куда?
- Мы с тобой. Хоть бы курточку набросил, батюшка, простудишься ведь, - хлюпнул носом домовой.
- Брысь в квартиру, без вас тошно!
Неохотно поддалась оконная рама, и на лоджию ворвался свежий морозный воздух. Третий час ночи, но город не спал. Дома семафорили квадратами окон: то один квадрат вспыхнет, то другой, то с десяток погаснут разом. Крупными хлопьями валил снег, повисая на проводах и голых ветках. Мир погружался в белесую пелену, мир обывателей, спокойно спящих в собственных постелях, уверенных в завтрашнем дне. Когда-то и я был уверен, а теперь... Жизнь играет со мной, как кошка с мышкой, гонит в одной ей известном направлении, чтобы в конце концов всадить когти. Сожрет ведь и не подавится.
Он курил, не замечая холода, вглядывался в ночную мглу, но нужный дом отсюда не увидеть. Желание мчаться туда неожиданно стало болезненной потребностью. Взглянуть одним глазком и спать спокойно.
"Пора лечиться, милостивый государь! - съехидничал молчавший доселе внутренний голос. - Всё пробовали, только в окна еще не подглядывали. Постыдились бы!"