— Я не хочу воевать рядом с тем, кто мне враг! Возьми меня в свой отряд, предводитель!
— Эй, Герула, ты же корабельщик, твой зад не привык к седлу! — насмешливо крикнул кто-то из ратников.
— Твой — не привык! — вскипел он. — Мой-то ко всему привычный! Предводитель, слезно прошу, возьми меня с собой!..
Аптаса улыбнулся:
— По правде говоря, тебе лучше всего оставаться дома. Девочки твои стали ладными да красивыми, боюсь, как бы ты не остался без них. Истинно так: оставайся, Герула, дома!
— Нет, я хочу быть рядом с тобой! — упорствовал корабельщик.
Мука-порис кипел от гнева, но спокойно произнес:
— Если он считает меня своим врагом, возьми его с собой. Обойдусь без его помощи.
Предводитель согласился. Герула же, не говоря ни слова, спешно отправился в лощину, чтобы оповестить обо всем дочерей. Он попросил их не оплакивать его, если он не вернется.
— Все ведь может случиться, — сказал отец ласково. — Война есть война… А отары Аптасы сторожите, как сторожили, и продолжайте делать из молока хорошую брынзу…
Он вышел из хижины, кликнул Гунаха и вместе с ним отправился на могилу Асы-тедис.
— Мы идем войной на твой род, — сказал он, стоя с опущенной головой. — Может, мне выпадет судьба драться с твоими родителями, и они убьют меня… Что можно сказать заранее?..
Гунах сел на хвост и печально смотрел на Герулу, будто и он понимал горе хозяина… Корабельщик снял с шеи цепочку с голубым продолговатым камнем, на котором было начертано «Аса-тедис». Это был ее талисман. Она вручила его корабельщику в тот день, когда он посадил ее на корабль, чтобы отвезти в Дувру, — дочерний жест, которым она как бы показывала, что вверяет ему свою судьбу…
Толстяк долго смотрел на камень, потом расколол его надвое. Одну половинку оставил на могиле, другой расцарапал себе до крови грудь, уверяя Асу-тедис, что он против войны, но не может оставить предводителя.
Овцы Аптасы паслись на склоне холма. В загоне дымился навоз. Вокруг трещали кузнечики. Лошади дремали холка к холке, наевшись сочной травы.
Корабельщик спрятал в карман половинку камня и приласкал Гунаха.
— Вот такие-то дела, отважный волчище!.. Пойду оседлаю своего коня с отметиной на лбу… Прощай, Аса-тедис! Прощай, Гунах!.. Боги наказали меня за что-то, и нет мне спасения от их гнева…
Жилище предводителя в Дувре походило на военный штаб. Все командиры собрались на последний совет: обсуждали план военных действий, предложенный Аптасой.
Суда должны были неслышно и осторожно пройти вниз по реке; в случае появления противника командор отдавал приказ остановиться, и люди должны были выбросить сети, будто ловят рыбу. Прежде чем пройти в лиман, они остановятся в зарослях камыша и ивняка, в правом рукаве реки, ожидая распоряжения предводителя.
Отряды конников в это время будут двигаться умеренно быстро, с таким расчетом, чтобы достичь того же места не раньше и не позже, чем будет перевернута в восьмой раз клепсидра[19].
Удар они нанесут на рассвете следующего дня: Мука-порис нападет на большой и малый причалы Тиры, а конники двинутся на город с суши. Противник растеряется, не успеет позвать на помощь союзников из других городов Понта и сдастся без кровопролития.
— Если тирийцы не станут сопротивляться, мы сохраним им жизнь. Мы ведь не желаем им зла, а хотим только отмены положения вассала, — объяснял Аптаса. — Мы потребуем у архонта[20] таблички, на которых должны быть начертаны наши соглашения: чтобы мы не платили им подать в виде хлеба и рабов и чтобы они знали, что впредь будут наказываться как разбойники, если явятся непрошеными. А в случае сопротивления наши стрелы обрушатся на них дождем и копья будут беспощадны! Передвигаться следует бесшумно и быстро, чтобы не привлечь внимания римлян, — те ведь могут прийти на помощь тирийцам. А их корабли сейчас самые быстрые…
Сказав это, Аптаса отпустил воинов приготовить самое необходимое в дорогу: хлеб, брынзу, окорока, бурдюки с вином, оружие и лошадей…
На второй день триремы и лодки заскользили вниз по реке. Вся Дувра вышла на пристань, чтобы проводить воинов на битву. Было суматошно и оживленно.
Мука-порис вытащил из-за пазухи воробья, выпустил его и натянул лук. Стрела не ошиблась и на этот раз; все радостно закричали, восхищаясь меткостью стрелка.
— Возвращайтесь с победой! — напутствовали их старики.
Когда лодки скрылись за первым поворотом реки, Аптаса обратил лицо к небу, — за ночь оно стало ниже, перегруженное мутными рваными тучами. По всему было видно, что надвигается дождь. Об этом говорило и поведение ласточек и стрижей.