Но в целом политика новгородской «господы» в годы после Яжелбицкого мира и похода «миром» Василия Темного носила выраженный антивеликокняжеский характер. В московско-новгородских отношениях назревал серьезный кризис. Новгородские бояре приглашали литовских князей на свои «пригороды». Они с резким неодобрением отнеслись к подчинению Пскова великому князю, последовавшему в те же зимние месяцы 1460 г.: «… взбуяшаяся Псковицы в нестройне уме, наша братиа мнимая… задашася за великого князя», и не выразили никакого желания участвовать в войне с Орденом за защиту Пскова44.
Таким образом, власть «великого князя всея Руси» к началу 60-х годов на Новгород фактически не распространялась. Подчинение этой «отчины» носило чисто формальный характер, и вопреки распространенному в историографии мнению45 Яжелбицкий договор не только не стал поворотным пунктом в политической истории Новгорода в смысле укрепления влияния великого князя, но и, напротив, способствовал активизации антимосковской тенденции в новгородской политике (вероятно, именно благодаря своему компромиссному характеру).
Если «поход миром» 1460 г. в Новгород не привел к существенным результатам в московско-новгородских отношениях, то в отношениях Москвы с Псковом именно в это время произошел важный сдвиг. По сообщению Московской летописи, великий князь Василий из Новгорода послал сына Юрия во Псков для помощи против немцев. Псковичи приняли его с великой честью, посадили на княжеский стол в Троицком соборе и вручили Довмонтов меч. Военная экспедиция против Ордена, предпринятая московскими войсками, привела к быстрому заключению мира на псковских условиях46.
Псковские летописи освещают эти события гораздо подробнее. Псковичи, узнав о прибытии Василия в Новгород, послали к нему депутацию в составе двух посадников и бояр со всех концов бить челом о помощи против агрессии Ордена и об утверждении находившегося в то время во Пскове князя Александра Васильевича Чарторыйского наместником великого князя. Василий Темный согласился на эту просьбу при условии присяги на свое имя со стороны Александра. Категорический отказ последнего привел к его разрыву с Псковом и к отъезду из города. Тогда-то и был послан во Псков князь Юрий Васильевич, торжественно встреченный псковичами, которые «посадиша его на столе отца своего великого князя Василия Васильевича». Юрий был принят псковичами не как собственно псковский князь, а как представитель великого князя, олицетворяющий его особу. Именно поэтому псковичи «биша челом господину князю великому Юрию Васильевичу», чтобы он от имени отца и от своего имени дал Пскову князя-наместника, в качестве которого псковичи просили князя Ивана Васильевича Стригу Оболенского. И князь Юрий «по повелению отца своего и брата Ивана» исполнил просьбу псковичей. 23 марта во Псков прибыл новый князь-наместник, которому псковичи «даша… всю княжу пошлину», а Стрига в свою очередь «целова крест ко Пскову по всей псковской пошлине»47.
Значение событий 1460 г. в истории московско-псковских отношений трудно переоценить. Разрывом с Александром Чарторыйским Псков продемонстрировал стремление твердо следовать московской ориентации. Правнук Ольгерда от его третьего сына Константина князь Александр Васильевич Чарторыйский не мог не быть одиозной фигурой в глазах московского правительства. В годы феодальной войны он был князем в Новгороде, и зимой 1452 г. новгородцы под его руководством «много волостей великого князя повоеваша и пожгоша». Летом того же года он в Новгороде женился на Марии, дочери Дмитрия Шемяки, а в январе — феврале 1456 г. стоял во главе новгородских войск во время войны с Василием Темным (не участвуя, однако, в боевых действиях). Изгнанный в том же году из Новгорода (по объяснению новгородского летописца, «перевет ли не вем держал еси к Низовцам», а фактически, вероятно, по требованию Москвы), он обосновался во Пскове48. Посажение на стол князя Юрия и принятие от него нового наместника означали фактически полное политическое подчинение Господина Пскова великокняжеской власти. В то же время Псков, по крайней мере по мысли своих непосредственных руководителей, полностью сохранял свой внутренний суверенитет, свою «псковскую пошлину». Военно-политический союз с Москвой на началах полного подчинения власти великого князя отнюдь не означал какого-либо отхода от принципов псковского внутреннего самоуправления. Псковская вечевая республика как таковая прочно входила в федерацию русских земель, возглавляемую Москвой.