— И чувствую: нужно сменить название трактира, — продолжил Йен. — Грудь Блудницы была символом Прималюса, ее даже на марках изображали, а теперь…
— Всю Блудницу вместе с пирамидой, — поправил его Анрир. Голова отяжелела, и, казалось, стоит только прислонить ее к чему-нибудь, он сразу же провалится в сон. Но нельзя, вначале неплохо бы отмыться от грязи и крови. — В итоге грудь получалась меньше игольного ушка.
— А у кого же из нас в юности не было хорошей лупы? — трактирщик подкрутил ус и подмигнул большому плакату на одной из стен. Изображенная там Блудница мало походила на реальную, скорее — на дорогую шлюху из столичного борделя, но судя по засаленным краям, посетителям нравился и такой вариант. А главное — грудь можно различить и без специальных устройств.
— И с лупой ее проще нафантазировать, чем разглядеть. А теперь по городу будет бродить живая Блудница, не думаю, что твой трактир опустеет.
— Знаю я этих баб: грудь она наверняка спрячет. А символом города не может быть то, что никто не видит. И, чувствую, все это уже в прошлом, нужно шагать вперед. Непросто придумать такое же дерзкое, звучное название, которое не придется менять в ближайшие семь лет, иначе разорюсь на вывесках, — Йен достал небольшой поднос, поставил на него обе бутылки и банку с шоколадом, присоединил к ним ключ от номера и подвинул к Анриру. — Еще бабуля учила, что не стоит слишком много болтать с тем самым приятелем, что всегда появляется во время катастроф. Ибо после таких дел, к которым он, без всякого сомнения, непричастен, приятель захочет девок, ванну и спать, а не трепаться с любопытным трактирщиком.
— Девки в Прималюсе так себе, горячей ванны не найти даже в самых дорогих гостиницах, но сейчас меня и холодная устроит, остается только сон. Спать буду долго, а ты за это время закажи мне хороший костюм, чтобы не стыдно было выйти в люди и познакомится с приличной девицей, — Анрир забрал поднос и с неохотой встал со стула. От усталости и алкоголя голова кружилась, а мышцы мелко тряслись, так что поднять наверх будет непросто. Но и дальше сидеть здесь бессмысленно, нужно отдохнуть.
— Сам же жаловался, что на наших девок у тебя не встает.
— Эта — особенная, — Анрир улыбнулся и поплелся в номер.
1.3
— Лапушка! — Марк, наконец, пристроил Блудницу под опеку Крея и смог вернуться домой. Точнее — это лорд-протектор спровадил его, чтобы остаться с богохульницей наедине. Но Марк-то точно знал: крайний срок завтра утром Крей снова вызовет главу визумария. Чтобы лорд так долго продержался наедине с женщиной, которую не сможет связать? Немыслимо! Хотя настроение такое, что Марк сам бы не прочь вытворить что-нибудь этакое, желательно — с подушкой и одеялом. Властно обмотаться ими и спать.
— Лапушка, я пришел.
— Уже жду! — голос жены раздавался с террасы, Марк направился туда, пожалев, что отоспаться у него сегодня не выйдет.
Оливия лежала на кушетке, изогнувшись так, чтобы подчеркнуть все достоинства улучшенного магией тела. И еще на ней был особенный пеньюар, тот, что висел в отдельной секции гардероба, рядом с вечерними платьями, был связан вручную умелицами с окраины восточного сектора, стоил дороже, чем вся одежда Марка, и в целом являл собой секретное оружие для выбивания из супруга особенно дорогих подарков и не самых честных поступков, связанных с его службой.
— А я так ждала моего главу визумария, — она плавно поднялась с кушетки, подошла к Марку и расстегнула первую пуговицу на его рубашке. Затем вторую, третью… запустила ладони под белую ткань и, едва касаясь, провела по коже. Марк сжал ее ягодицы и притянул жену к себе. Пожалуй, именно такое завершение дня станет самым правильным. Но особенный пеньюар…
— Говорят, что сегодня вы с Креем разбудили от тысячелетнего сна древнюю воительницу, которая разберется с Безумным.
Она шептала на ухо Марку, одновременно стаскивая с него рубашку и поглаживая по груди. Дурацкая привычка вести серьезные разговоры во время прелюдии к сексу, неужели нельзя вначале все обсудить, чтобы потом не отвлекаться от процесса? А так пришлось поднять Оливию на руки, отнести на кушетку, затем усадить к себе на колени.
— Брось, Лапушка, это Безумный разбудил Блудницу.
Оливия улыбнулась и переместилась так, чтобы оседлать Марка, затем будто бы случайно поерзала и сжала его бедра своими.
— Но кто об этом знает? Слухи, сплетни, домыслы. А у визумария — контроль над крупнейшими печатными изданиями. Дай им распоряжение, пока не поздно, и уже завтра все в секторе проверят в нашу версию.
— Конечно, Лапушка, как скажешь.
В словах Оливии был здравый смысл, но настолько искажать правду — все же перебор. Вот немного подкорректировать — совсем другое дело. Праведное дело, в некотором смысле. Кто-то же должен успокоить жителей полисов Авроры.
Оливия поцеловала его, расстегнула ремень на брюках и ширинку. Марк же развязал пояс ее пеньюара и положил руки на упругие груди, приятной тяжестью легшие в его ладони. Оливия приглушенно застонала и выгнула спину, напрашиваясь на новую порцию ласки. Марк с удовольствием исполнил невысказанную просьбу, после же стянул с себя брюки и…
Оливия резко оттолкнула его и села рядом, неспешно поглаживая собственную грудь и пощипывая набухшие соски.
— Так иди и сделай это. Несколько распоряжений для твоих помощников, и северный сектор получит единственно правильную версию событий. Крею все равно, он уже примеряет императорскую корону, Блудница ничего не знает о текущем положении дел, а народ хочет услышать, что все под контролем.
— Хорошо, Лапушка, дай мне только несколько минут, — Марк потянулся к жене, но та отгородилась рукой.
— Вначале дело, а после сладкое. Ты знаешь, несколько минут меня не устроят.
Она послала ему воздушный поцелуй и откинулась на подушки. Такая красивая, манящая, сладкая… шантажистка!
Марк мысленно выругался, натянул рубашку, сходил за новым пиджаком и поплелся к стационарному телепорту в здания визумария.
Вот же женушка! Да с тем количеством денег, что Марк вбухал в подгонку тела Оливии под одной ей ведомый идеал, шантаж сексом — преступление против совести! И здравого смысла: содержание двух-трех любовниц обошлось бы дешевле. Но любовь — такая беспощадная стихия…
***
Визумарий не был новоделом, здание точно строили примы, правда, из-за многочисленных переделок уже не узнаешь, для чего оно служило раньше, а по прошлым визитам в город Айвен не успела запомнить все настолько точно. Да и перестроили Прималюс порядочно, даже странно, что местные до сих пор держались за наследие примов, а не подгоняли все под себя.
Впрочем, побродив несколько минут по зданию, Айвен нашла объяснение: нынешние жители Авроры просто не способны создать что-то похожее. Разрушенные части комби-плит заменяли грубым кирпичом, вышедшие из строя светильники — обычными электрическими, а плиточные обогреваемые полы — деревянным паркетом. Благодаря многочисленным переделкам здание походило на лоскутное одеяло, сшитое из остатков ткани. В особенно отдаленных форпостах Союза офицерские жены часто увлекались рукоделием, и благодаря инспекциям у Айвен скопилась целая коллекция разнообразных подушек, одеял, салфеток, именных платков и шарфов. Милые вещицы, хотя и бесполезные.
Были. Пять тысяч лет назад.
Внезапно грудь сдавило, воздух загустел и не желал проникать в легкие, сердце колотилось, а на ладонях выступил пот. Это все происходит не с ней. Просто сон, а вероятнее — наведенная галлюцинация. Ведь не может быть такого, чтобы Айвен оказалась одна среди ненормальных альтеров, забывших все технологии, зато почитающих выдуманных богов и освоивших ритуалы похищения чужой силы. Представившийся лордом-проректором Крей по магическому потенциалу больше походил на слабого прима, чем на альтера, при этом его энергетическая оболочка состояла из такой дикой мешанины разнородных обрывков чужих аур, что не понятно, как он вообще жил. Но Крей не выглядит больным, и в открытом противостоянии одолеет Айвен. Точно как это здание: тысячи заплаток на старом остове не сделали его целым, но помогли продержаться несколько тысяч лет.