Что касается экономической политики на оккупированных территориях СССР, ее цели довольно выразительно воспроизводит фигурировавший на Нюрнбергском процессе приказ фельдмаршала фон Манштейна, изданный в самом начале войны: «Положение с продовольствием в стране (Германии. — И.Е.) требует, чтобы войска кормились за счет местных ресурсов, а возможно большее количество продовольственных запасов оставлялось для рейха. Во вражеских городах значительной части населения придется голодать. Не следует, руководствуясь ложным чувством гуманности, что-либо давать военнопленным или населению, если только они не находятся на службе немецкого вермахта»[50].
Таким образом, планы нацистской Германии, в частности, Гитлера и номенклатуры НСДАП, в отношении Советского Союза и его населения в их первоначальном варианте были направлены на ликвидацию СССР как самостоятельного государства. Понятно, что они в том виде, в котором были провозглашены, никак не могли завоевать каких-либо симпатий населения Советского Союза. Даже если принять за аксиому утверждение, что большая часть населения СССР, затронутая сталинскими репрессиями, вынужденная нести тяжесть коллективизации, жить в условиях тотального дефицита, вовсе не симпатизировала И.В. Сталину и курсу ВКП(б), гитлеровские планы относительно будущего нашей страны никак не могли стать для советских граждан приемлемой альтернативой.
§ 2. Причины и условия формирования коллаборационистских настроений
В отличие от военного коллаборационизма, в котором приняли участие три основные категории советских граждан — советские военнопленные, дезертиры и перебежчики из партизанских отрядов и РККА, гражданское население оккупированных областей, в гражданских коллаборационистских процессах была задействована, в основном, последняя категория граждан СССР.
Гражданское население оккупированных областей составило довольно многочисленную, основную категорию лиц, сотрудничавших с врагом в гражданской сфере. Именно местные жители стали незаменимым контингентом в формировании учреждений местного самоуправления, органов вспомогательной полиции, действовавших практически в каждом населенном пункте. Зная условия данной местности, язык, они выполняли свои обязанности по обеспечению управления оккупированными населенными пунктами и административными образованиями гораздо лучше, чем тыловые армейские структуры и чиновники Восточного министерства Германии.
Немалое число гражданского населения, ставшего на путь сотрудничества с врагом, таким образом выразило свое недовольство советской властью. Партийный диктат, всесилие бюрократии, коллективизация, неразумное решение национального и религиозного вопросов, развязанный большевиками кровавый террор и репрессии — все это вызвало у определенной части населения неудовлетворенность и ожесточенность. Антисоветские настроения, присущие определенной части населения центральных областей РСФСР, в ряде случаев стали особенно всплывать в преддверии нападения Германии на СССР. Так, осужденный Орловским областным судом 29 июля 1941 г. бригадир Д.Т. Ободов накануне войны наставлял своих подчиненных следующим образом: «Теперь заманивают в Эстонию, Латвию и Литву. Там пока жить хорошо, но скоро и там будут все голодать так же, как и у нас. Колхозы бедные, у крестьян все отобрали, и там отберут все у крестьян, и будет голодовка. Теперь куда ни пойди — все равно плохо, нас везде зажали», «Наше правительство все продукты вывозит в Германию, а нам здесь есть нечего. А Германия разобьет Европу, а потом и нас бить начнет»[51].
После вторжения германских войск в СССР часть гражданского населения была поставлена перед дилеммой: защищать ли сложившийся государственный строй с его репрессивной системой, затронувшей к тому времени значительную часть населения СССР, или же пойти на сотрудничество с Германией, объявившей «крестовый поход» против большевизма? При всей преступности нацистской политики она, особенно в первые месяцы войны, не казалась некоторой части населения СССР такой отталкивающей, какой ее преподносила советская пропаганда. Характерным примером служат опубликованные в газете Локотского самоуправления выдержки из документов захваченного немцами Дмитровского райотдела НКВД (Орловская область), показывающие настроения некоторой части населения в первые недели войны. Так, в секретном отчете райвоенкома Суркова райкому партии говорилось, что «гражданка Булатова, работавшая в Дмитровской аптеке, на возмущение гражданки Ткачевой по поводу зверств немецкой армии на оккупированной территории заявила: “А это они не над нашим братом расправляются, это они над партийными, а мы что, сейчас народ подневольный, и тогда будем работать, нам все равно”»[52].
51
Личный архив Ермолова И.Г. (ЛАЕ). Справка Верховного Суда РФ от 18.09.2002. № 37—9нс—5; ЛАЕ. Материалы уголовного дела Ободова Дмитрия Терентьевича. Л. д. 11—12.
52
Жизнь на сталинской каторге и ожидание немцев — освободителей // Голос народа. 1942. 5 ноября.