Наша первостепенная задача — изучить карту территории близ ущелья. Зрелище в местах, где прежде жили люди, вызывает праведный гнев. Зверства демонов ужасают. Ни один населённый пункт не уцелел. Целые деревни лежат в руинах — выжжены или разрушены. Повсюду тела. Их не так много, но состояние останков даже у бывалых гвардейцев вызывает приступы рвоты. Словно специально оставленные в назидание, они предупреждают, что может случиться и с нами. Отдельного внимания заслуживают алтари, напоминающие базальтовые монолиты из пограничного мира.
Все эти зрелища лишь укрепляют во мне и бойцах под командованием Эйрина решимость поскорее покончить с исчадиями. Этой земле предстоит ещё долго залечивать раны, когда сюда смогут вернуться люди. Если, конечно, они вообще захотят этого. Я бы не стал и своих родителей отговаривал бы…
Учась у Эйрина все эти дни, я впитываю буквально каждое его слово. Философия его командования весьма проста — на войне нет места интригам и соперничеству, здесь правят лишь железная дисциплина и взаимовыручка.
— Извините за дерзость, капитан, но в некоторых отрядах я видел немного иное, — произношу, обшаривая взглядом окрестности, где может скрываться противник
Большая часть наших разговоров проходит в движении. Во время привалов мы ведём себя максимально тихо.
— И что это за отряды, ты не скажешь? — Эйрин движется бесшумно, выдерживая высокий темп, но при этом не даёт бойцам быстро уставать.
— Да всех и не упомнишь, — уклончиво отвечаю я. — Однако даже в гвардейском подразделении я видел, как старшие гоняют более младших и слабых вместо того, чтобы натаскивать их.
От моих слов офицер плюётся.
— Это всё дурные примеры свежей дворянской крови. Кстати, я удивлён, что ты не такой, Зено. Да, конечно, в армии такое можно встретить, но это быстро лечится. И мы, командиры, должны подавать правильный пример. Вот взять, к примеру, моего зама. Как ты думаешь, кто это такой?
Я кручу головой по сторонам. Помню, что возле Эйрина постоянно держался лейтенант, но в нашем отряде его не вижу.
— Не могу знать, капитан. Видел, что вам помогает офицер. Лет тридцать пять. Шатен. Сломанный и сросшийся нос. Зелёные глаза.
— Хорошая память… И ты не знаешь, кто он такой? — уточняет Эйрин. — Здесь ты его не увидишь, он остался за главного в моём подразделении. Разве я смог бы доверить такую ответственность своему заклятому врагу или сопернику?
— Нет, конечно, — качаю я головой.
Это даже звучит, как глупость.
— А меж тем мы с Лэйром были таковыми. Наши кланы соперничают уже много лет. И когда я пришёл под командование Кариссы, мы оказались в одном отряде новобранцев. Наше соперничество лишь возросло, но боль и кровь быстро открывают глаза. Из-за наших необдуманных поступков чуть не пострадал весь отряд. И вот тогда мы с Лэйром наконец прозрели, — Эйрин на бегу оборачивается и смотрит назад, за горы. — Не знаю, как сложатся дела, когда мы оба вернёмся с войны. Однако с того самого злополучного часа мы стали лучшими друзьями. Не думаю, что что-то изменится. Ведь мы уже не раз приходили на выручку друг другу и спасали жизнь. К чему я это говорю? Всё просто. Детские обиды и семейные ссоры оставь в мирной жизни. В Гвардии есть место только долгу и взаимовыручке.
— Капитан, — к нам приближается один из сержантов. — Сколько мы ещё будем двигаться в таком темпе? Бойцы уже порядком устали, небольшие привалы — это хорошо, но мы уже давно не спали нормально.
— Отставить нытьё, я знаю, на что вы способны! — фыркает Эйрин. — Осталось немного, сегодня ночью мы дойдём до места, где можно разбить лагерь.
Глава 4
Райдо тем временем, по приказу зама Эйрина присоединяется к Дисциплинарному Корпусу. Это армейское подразделение следит за соблюдение порядка и поддержанием норм поведения в такое непросто время.
Его новая роль раскрывается во всей красе именно здесь, в призрачном безмолвии заброшенного города. Это совсем не то, что следить за дисциплиной в лагере, где люди жмутся к своим палаткам под бдительным оком командиров. Среди пустых улиц и покинутых домов витает дух соблазна, заставляя в прошлом трезвомыслящих людей совершать глупости.
Город, покинутый людьми несколько лет назад, застыл в странном оцепенении. Демоны, равнодушные к человеческому быту, оставили его нетронутым, словно музей ушедшей эпохи, но для многих простых солдат, которых немало даже в элитной Гвардии, эти брошенные вещи мерцают призрачным светом искушения. И пусть большинство солдат родом из знатных семей, алчность не знает сословий.