Лучник, стоявший неподалеку, услышал это и предложил:
— Попробуй из моего, господин.
Громель спешился, натянул тетиву, затаил дыхание и пустил стрелу. Стрела ударилась в камень, чуть-чуть не долетев до вершины. Маленькие фигурки исчезли.
— Хороший выстрел, — похвалил Конан. — Надо было взять с собой баллисты. А теперь позови сюда лекарей. Пусть помогут покалеченным воинам.
Конан мрачно созерцал откосы. Ох, как хотелось варвару ринуться наверх — велеть людям спешиться, обнажить оружие и, перебираясь от камня к камню, добраться до врага. Но опыт подсказывал: атака только принесет бессмысленные жертвы. Подъем будет слишком труден и долог, солдаты послужат удобными мишенями для лучников Нумитора, а оставшиеся в живых чересчур вымотаются, чтобы с ходу вступить в бой.
Киммериец огляделся и увидел своих:
— Э-гей! Троцеро! Просперо! Моренус, пошли кого-нибудь за Публием и Паллантидом, они мне нужны. Эй, друзья! Ну, что дальше?
Граф подъехал поближе к завалу.
— Люди еще поднимутся, — сказал он, — если, конечно, Нумитор не поставил наверху лучников или если колдун не придумает еще что похлеще, а вот лошади — никогда.
— А нельзя расчистить дорогу? — спросил Просперо.
Троцеро кивнул головой:
— Можно. Если будет несколько тысяч рабочих и несколько месяцев сроку. И золота побольше. Тогда я расчищу тебе что угодно.
— А у нас ни времени, ни денег, — подытожил Конан. — Значит, если нельзя пройти по ущелью, надо придумать какой-нибудь другой способ. Пусть люди отойдут отсюда на четверть лиги и встанут лагерем.
В лагере королевских войск чародей стоял перед разъяренным герцогом. Усталый, мгновенно постаревший, он с трудом опирался на плечо кхитайца. Скала, на которой он колдовал, осталась целой, и обратно они вернулись по узенькому, образовавшемуся мосту.
— Ты болван, а не чародей, — бушевал герцог. — Раз уж взялся колдовать, так дождался бы, пока они войдут в ущелье. Тогда бы они там и остались. А так — отделались легким испугом!
— Молчи, если ничего не понял, — холодно ответил Зуландра Тху. — Я произнес последнее заклинание, когда увидел, как что-то — или кто-то — предупредило Конана об опасности и он развернул своих всадников. Еще чуть-чуть, и они все ушли бы целы и невредимы. Но, по крайней мере, ущелье заперто. Им придется идти либо на восток к Хорот, либо на запад к Алимане. А теперь прошу меня простить, ваша светлость, но колдовство истощило мои силы. Мне нужно отдохнуть.
— Никогда мне не нравились эти «чудотворцы», — проворчал герцог, когда колдун удалился.
В лесном лагере в тот же вечер Конан с товарищами склонился над картой.
— Чтобы обойти откосы, — сказал Конан, — придется вернуться назад к Педассе и пойти другой дорогой. Но это отнимет уйму времени.
— Была бы здесь хоть какая-нибудь щелка, — мечтательно проговорил Просперо, — мы прошли бы потихоньку лесом и напали на них врасплох.
Конан сдвинул брови:
— На карте никакой щелки нет. Но я никогда не доверял тем, кто эти карты рисует. Хорошо, если у них реки текут в том же направлении, что и на самом деле. А ты, Троцеро, не знаешь здесь больше никакой тропинки?
Троцеро покачал головой:
— Нет.
— Но должны же быть здесь какие-то ручейки, которые впадают в Битаксу!
Троцеро беспомощно пожал плечами. Вошел Паллантид со словами:
— Прошу прощения, что вмешиваюсь, господин, но у Сердикса двое уже сбежали.
Конан буркнул в ответ:
— Что ж, когда мы побеждаем, люди бегут к нам. Когда проигрываем — от нас. Это уж как повезет. Отправь за ними всадников — пусть повесят, если найдут. Но не превращают в публичную казнь. Собери всех, кто знает лес, и на рассвете отправляйтесь искать дорогу. А теперь, друзья, оставьте меня, мне надо подумать.
Из-под лежанки Конан извлек флягу с элем и снова склонился над картой. Нечаянно он дотронулся до обсидиана, некогда украшавшего прекрасную грудь Альцины.
Задумавшись, Конан смотрел на черный полумесяц. И мало-помалу все части головоломки совпали.
Альцину к нему подослал либо начальник секретной службы, либо колдун — подослали, чтобы убить. Следующей ее жертвой стал старый Прокас. Почему именно Прокас? Да потому, что со смертью Конана исчезал самый опасный враг Аквилонии, и сумасшедшего ее короля не от кого было бы защищать. И значит, ни Альцина, ни ее хозяин к моменту убийства Прокаса не знали о том, что Конан жив.
Не без горечи Конан подумал, что впредь нужно поосторожней выбирать себе подружек. Но почему Прокас? Не потому ли, что он стоял на пути у хозяина танцовщицы? И тут киммериец, наконец, понял, кому служила красотка. Конечно же, колдуну! Ибо соперничество чародея и старого полководца за влияние при дворе было известно всему свету.