Храм Юпитера находился дальше от крепостных стен, на небольшой скале, от подножия которой тянулась широкая мраморная лестница, уже стоптанная и затертая. По обе ее стороны на невысоких постаментах находились статуи практически обнаженных мужчин и женщин, у многих из которых из одежды скульпторы изобразили лишь легкие туники, плащи и шлемы. Отлитые из бронзы и золота, они застыли в самых разных позах, очень похожие на каменные статуи Древней Греции из Эрмитажа. И у ног практически каждой лежали уже успевшие подсохнуть цветы и различные подношения, а таблички на камне гласили, какому именно герою легенд посвящено это изображение.
Теперь на ступеньках теснились беженцы и раненые легионеры. Прямо здесь, на камнях, устроили что-то вроде полевого госпиталя, где местные врачи пытались вернуть раненых в строй. Густая кровь текла по мраморным блокам, собираясь в небольшие лужицы и заливая стыки между ними. Многие раненые лежали только на носилках из старых тряпок, стоная от боли и будучи не в силах даже пошевелиться. Другие молились перед смертью, прося богов о милости, пока их товарищи едва могли дышать. Врачи и жрецы размешивали в каменных пиалах лекарственные травы и какие-то порошки, прежде чем посыпать ими кровоточащие раны. Насколько это эффективно, Николай не знал, но догадывался, что эти нехитрые снадобья едва ли могли помочь. Многих, с их колотыми и резаными ранами, сложно было бы спасти с помощью современной для его мира медицины, что уж тогда говорить о подобных примитивных способах оказать помощь. Разве только облегчить страдания несчастных надеждой.
— Центурион, сюда, — сказал солдат, подводя его к колоннаде храма. Огромные колонны из белого мрамора, не меньше сорока метров в высоту, поддерживали мощные плиты потолка, на которых даже было какое-то изображение, но в тени, щурясь после яркого солнца, Николай не сразу смог разглядеть. Долго вглядываться он опасался, считая, что такое поведение может привлечь внимание других людей, для которых все вокруг оставалось вполне привычным. Только для него все здесь в новинку, начиная от собственного тела, ничуть не похожего на прежнее.
Двери из черного дерева с золотой отделкой распахнуты настежь, и у входа стояли несколько солдат со штандартами легиона и львиных шкурах поверх шлемов. Они даже не шелохнулись, когда Николай прошел мимо, под своды храма.
Там прохладно и немного мрачновато. Свет из окон под потолком падал косыми линиями, разрезая зал неровными полосами. Все пространство храма представляло собой единое помещение с колоннадами вдоль стен. Внутри, в небольших нишах, стояли статуи героев, а на противоположном от входа конце – огромная статуя Юпитера из слоновой кости, в золотых одеяниях восседающего на серебряном троне. На его поднятой руке стояла небольшая богиня победы с распахнутыми крыльями, выполненная из чистого золота. Люций привычно склонил голову перед изображением верховного бога, а Николай только удивлялся увиденному.
Двойственность его мышления все еще выводила из колеи, но он чувствовал, как постепенно эта особенность успокаивается, становясь все слабее. Два человека словно медленно сливались в одного, и мысли Люция становились тише, все сильнее объединяясь с сознанием Николая.
С одной стороны, это было даже жутко — ощущать, как превращаешься в кого-то другого, не принадлежащего ни твоему времени, ни твоему миру. Воспоминания Люция становились яснее. Теперь они сразу всплывали в памяти, как только перед глазами возникало что-то необычное. Где-то на их границах мелькали названия и пейзажи, которых нет и быть не могло на Земле. Николай все больше убеждался, что провалился не просто в прошлое, а в другой мир. Странно было бы, если русский человек внезапно оказался в прошлом другой страны и на другом конце света, хотя ситуация от такого объяснения казалась ничуть не проще.
Пол под ногами покрыт цветной мозаикой, выложенной из тысяч и тысяч кусочков разноцветных камней. Изображения складывались в геометрические узоры и целые картины с подвигами легендарных героев. Николай даже узнал в мозаике под ногами картины битвы богов с титанами, но почему-то ему казалось, что подобное было в Древней Греции, а не Риме. Возможно, в этом измерении события шли несколько другим чередом.