В центре зала через весь храм тянулся неглубокий и узкий бассейн, где в темной воде плавали распустившиеся цветки лилий. Фонтанчики по краям изображали ангелочков с трубами, из которых, тихо журча, текла вода. Пахло ладаном и благовониями и ничего здесь не напоминало о войне, если бы не доносившийся снаружи гул толпы и люди в доспехах, устроившие здесь штаб командования. Прямо на мозаике были расставлены большие столы, где развернули карты города и разложили небольшие свитки с донесениями, пытаясь разобраться в текущей ситуации. Без радиосвязи организовывать оборону было гораздо сложнее, как успел подумать Николай, когда склонившийся над картами офицер поднял на него взгляд.
Высокий черноволосый мужчина с загорелым и обветренным лицом смерил его глазами с самым недовольным видом, но ничего вслух говорить не стал. Напротив, он даже распрямился и сам подошел к Николаю, протянув для приветствия руку.
— Люций, рад тебя видеть живым, — рукопожатие было крепким, словно он пытался проверить на прочность кости его руки, но Николай ответил тем же. Кожа ладони офицера была грубая, затертая до мозолей рукоятью меча, такая же, как и у него. Это был Квинт Курций, центурион легиона, один из его соперников в гражданской жизни, но верный товарищ и собрат по оружию. В бою им уже приходилось пересекаться прежде и, несмотря на их соперничество, к Квинту он мог без страха повернуться спиной. На его грубом, словно выструганном руками неумелого резчика лице в эти минуты не отображалось ничего, кроме усталости и раздражения. Однако он все равно нашел в себе силы выдавить улыбку, пожав Николаю руку.
– После того, как они отбросили нас от ворот, не надеялся, что судьба меня снова с тобой сведет.
— Пока жив, — кивнул Николай, все еще привыкая к тому, что называют его Люцием. – Меня послал трибун. Он хочет контратаковать варваров и отбросить их назад. Для этого нужна помощь твоих людей.
— Трибун жив. Это хорошо, – произнёс Квинт и махнул ему рукой. – А вот с остальным дела обстоят уже не настолько. Твой отец все еще надеется удержать город, но ситуация складывается не в нашу пользу. Как он там сейчас, кстати?
— Нас сильно потрепало. — Николай пожал плечами. – Но все еще держимся. Отец надеется на то, что основные силы легиона успеют подойти и отбросят варваров от города. Ради этого все здесь и происходит…
— Смотри. — Квинт ткнул пальцем в карту, показывая план города. – Я не знаю, где сейчас находятся старшие офицеры. После того, как варвары взяли театр, оттуда никаких гонцов больше не приходило, так что пришлось брать все командование на себя, надеюсь, за это твой отец меня потом не повесит. Однако здесь все, что мне известно. Варвары пробились так глубоко в город, что режут наши порядки, как нож — масло. Центуриям и даже отдельным когортам приходится продолжать сражение едва ли не в полном окружении. Что творится сейчас у ворот и на стенах, я вовсе не имею ни малейшего понятия, но кто-то там еще держится, раз варвары еще не ломанулись к нам всей толпой…
— В том, что ситуация у нас как… — Николай раскрыл уже рот, чтобы вкрутить резкое словечко, но в последний момент успел опомниться, внимательно глядя на доспехи своего собеседника. Такое здесь могли просто не понять в лучшем случае, а в худшем появились бы подозрения, а потому пришлось спешно выдумывать что-нибудь наиболее подходящее к окончанию фразы. — Далека от хорошей, я и так знаю. Однако сейчас у меня конкретные указания, как эту ситуацию исправлять.
— Отлично. Указания есть, а вот возможностей их исполнять нет, — сплюнул Квинт в бассейн, приподняв голову. – У меня каждый человек на счету, центурия только в названии, на деле же от нее и половины не осталось. Во имя Юпитера, откуда мне брать людей для контратаки, если сил едва хватает, чтобы удерживать этих дикарей на подходе к храму! Ты сам видел, что там происходит у ступеней... Что будет, если хотя бы один отряд варваров пробьется за ворота?!
— Я видел твоих людей в паре кварталов отсюда. Они едва держатся, — согласно кивнул Николай, тяжело вздохнув. – И ты думаешь, что-то изменится, если они и дальше будут там стоять? Ждешь, пока где-нибудь прорвут оборону?
Николай покачал головой, с трудом представляя, что вообще он может решать в такой ситуации. Несмотря на профессию, он был сугубо гражданским человеком, до этого державшим в руках оружие разве что во время срочной службы, и то только на стрельбах. Ни о каких сражениях или командовании войсками и речи ни шло, однако здесь ему приходилось принимать решения, касающиеся не только спасения жизней людей, но и ведения военных действий. Такую ответственность он не хотел на себя принимать.