— Я пытаюсь дать этим солдатам еще немного времени, чтобы выжить. Мы можем просто удерживать позиции, пока не подойдут основные силы легиона… — пожал плечами Квинт и виновато развел руками. – Я отлично понимаю, что это приказ трибуна, но у меня просто нет людей, чтобы его выполнить. Если я сниму хоть одну когорту с любого направления, здесь будет бойня.
Снаружи раздался звук, похожий на взрыв. Достаточно тихо, чтобы не обращать на это внимания, но Николай все равно дернулся. В такой ситуации любая неожиданность могла оказаться новой неприятностью. Его внутренний голос из воспоминаний Люция едва не закричал о том, что это опасность, о которой он только что предупреждал. Растянутые силы пары центурий не могли удерживать кварталы слишком долго, а варвары, по всей видимости, подтянули свежие силы.
— Что это было? – сразу поднял голову Квинт, и, словно в ответ на его вопрос, раздался второй похожий звук, вслед за которым сразу поднялись крики и вопли гражданских. Тут уже всем стало ясно, что ситуация снова изменилась, и снова в худшую сторону. Квинт выругался, хотя в любое другое время за такие слова в храме мог и получить от жрецов, и подхватил шлем. — Ладно, Люций, отложим наш спор на потом, сейчас надо разбираться, что опять происходит.
— Хорошо. — Он рефлекторно схватился за рукоять меча, висевшего на поясе, прежде чем последовал за ним к выходу. Даже сам не понял, чей именно это был жест, его или Люция. Не требовалось много знаний, чтобы понять, какая защита лучше всего поможет выжить в этом городе. Только собственное оружие действительно могло защитить лучше всего от любых дикарей, дорвавшихся до свежей крови. Рукоять меча в пальцах успокаивала и придавала хоть немного больше уверенности. Без этого он чувствовал себя чуть ли не раздетым.
Они вышли из храма как раз вовремя, чтобы увидеть пылающий снаряд, перелетевший через крепостные стены, оставлявший за собой длинный огненный хвост. Под их взглядами он врезался в крышу стоявшего на противоположной стороне улицы здания, тут же рассыпавшись тысячей раскаленных брызг. Те падали на палатки, на людей внизу. Тут же начинали распространяться пожары. Огонь с треском и рычанием вгрызался в ткани и дерево, разливался по густым смоляным лужам на земле и расходился все дальше. Зажатые в тесноте люди не знали, куда бежать, спасаясь от огня, который с легкостью цеплялся и за одежду.
Начиналась паника. Страх и боль заставляли людей забыть обо всем другом, и толпа сорвалась. Давя друг друга, люди пытались бежать от огня, который охватил весь лагерь беженцев. Николай уже представлял, что может случиться дальше. В такие моменты у людей нет врага страшнее, чем они сами. Обезумев от страха, они могут причинить себе больше вреда, чем все другие опасности, вместе взятые, и чем раньше удастся остановить подобное, тем больше шансов спасти всех.
— Остановить панику! – резко выкрикнул Николай, прежде чем принял окончательное решение. Подобное можно спустить на профессиональную деформацию мышления. Иногда для спасения чьей-то жизни счет шел на считанные минуты, когда нет времени продумывать все варианты. Нужно действовать сразу, полагаясь и на собственную интуицию, и в какой-то мере на удачу. В эти минуты Николай больше надеялся даже именно на второй вариант, поскольку не знал, насколько нормально в таком мире вести себя подобным образом.
— Люций, у нас нет для этого сейчас времени, — обернулся Квинт, уже надевший шлем и вытащивший меч из ножен. — Германцы подтащили катапульты. Они нас всех тут сожгут, пытаться тушить пожары бессмысленно…
— Квинт, бери всех, кого можешь, и идите к воротам! – велел Николай, решив, что теперь не лучший момент раздумывать о последствиях. Если он сам хочет выжить, легион должен удержать позиции. Опыт Люция помогал принимать решения и предугадывать возможные действия противника. Сын Секста Титуса, знаменитого полководца, завоевавшего славу и уважение в боях против дикарей и варваров всех мастей, он сам был воспитан как воин и офицер. Отец старался передать ему все, что знал сам, и изначально готовил как преемника. Позже уже и сам Люций воевал против варваров под началом своего отца, немало узнав о них уже самостоятельно.