Всех, кто еще был достаточно крепок и мог удержать в руках ведро с водой, легионеры по приказу Николая строили в цепочки, и люди помогали тушить огонь. Быстро удалось установить, как далеко летят зажигательные снаряды катапульт, бившие всего на пару улиц дальше за крепостные стены. По всей видимости, варвары едва сумели затащить свои осадные машины в город и теперь запускали снаряды с предельного расстояния, чтобы не давать защитникам покоя.
Чуть позже он разобрался, что именно за снаряды кидали германцы. Ими оказались большие глиняные горшки, связанные вместе просмоленными веревками и залитые чем-то очень горючим. Отсюда они так эффектно и разлетались огненными брызгами. При первом же ударе сосуды разлетались вдребезги и их содержимое тут же вспыхивало.
В первую очередь беженцев отвели с опасных улиц, а позже уже основательно взялись за тушение. Уже пылающие нагромождения палаток и тюков залить такими силами было просто невозможно, поэтому Николай приказал все так и бросить, разобрав поблизости все, что еще могло вспыхнуть. Огонь не мог распространяться дальше, потому просто выгорал сам по себе, поднимая к небу клубы черного и вонючего дыма, застилавшего солнце. Зато новые вспышки получалось гасить довольно быстро. Растянувшиеся в цепочку люди передавали воду и песок к месту, где падал снаряд, и каждую горящую каплю тут же заливали или засыпали по несколько раз.
Сколько людей до этого момента погибло или же обгорело до такой степени, что им только и оставалось медленно умирать от ожогов, моля о помощи, Николай не хотел думать. Скрюченные и почерневшие тела несчастных оставались лежать на улице — не хватало рук, чтобы их сразу уносить. На оставшихся под обстрелом улицах пламя перекинулось и на несколько зданий. Камень и мрамор не могли загореться, но огонь быстро распространялся по интерьерам. Сухое дерево и ковры горели там быстро, что их не успевали тушить.
— Центурион! Вы срочно нужны у ворот! — Запыхавшийся гонец едва его нашел среди общей сутолоки. Николай пытался организовать распределение беженцев, чтобы они не оставались такой же легкой мишенью, если варвары смогут подтянуть свои катапульты еще ближе к храмовым комплексам. Получалось плохо. Слишком много и людей и слишком мало возможностей, их буквально зажали в угол и отступать дальше было просто некуда.
— Что еще? — раздраженно обернулся Николай. Как только у него начало получаться, снова что-то случилось. Он был уверен, что речь опять пойдет о каких-то неприятностях. С самого его момента здесь ничего другого не случалось.
— Центурион Курций ранен! – на одном дыхании выдал гонец. — Он просил найти вас как можно скорее. Вы срочно нужны на передовой.
— Вот ведь… — Николай тяжело втянул в себя воздух. — Хорошо, я буду прямо сейчас. Передам только руководство.
Несколько выживших опционов, которых получилось найти среди всеобщей мешанины, вполне могли справиться со своей задачей и без его прямого командования. Поэтому Николай, поправ шлем на голове, едва не бегом бросился к воротам, пока гонец показывал дорогу.
Ситуация там стала только еще хуже. Варвары перли такой толпой, что остановить их, казалось, невозможно. Выживших легионеров оттеснили к воротам, и там, в узком каменном проходе, они еще пытались удержаться. Плотный строй, закрытый щитами и ощетинившийся копьями, стал последним препятствием для дикарей, накатывавших на стену, словно волна. Шесть рядов напуганных, озлобленных и усталых солдат — все, что осталось от сил нескольких центурий, прежде удерживавших эту позицию. Те, кто оказался вне строя, оттаскивали раненых с первой линии, подносили снаряжение и камни на стены, стремясь всячески помочь тем, кто сражался в эти минуты. Некоторые приветствовали центуриона, пробегающего мимо, другие уже просто не обращали на него внимания, слишком истощенные для того, чтобы вспомнить о правилах поведения.
Николай их не винил. Даже у него ноги и руки словно свинцом налились, а оружие будто стало весить в несколько раз больше. Какая-то часть его мозга твердила, что на этом не может все закончится. Кем или чем бы ни был тот, кто отправил его сюда, он не мог просто так и закончить его историю. В случайности Николай не верил. Сложно сказать, можно ли назвать такие вещи судьбой и списать все на некий высший замысел, но спасатель всегда искренне был убежден, что ничто не случается просто так.