Звук горна, громкий и задорный, раздался над полем боя, и все еще державшиеся в тылу всадники как один вскинули головы, прислушиваясь к знакомому сигналу. Публий, приказавший всем оставаться на лошадях и не слезать, единственный, кто в этот момент опустил взгляд и с облегчением выдохнул, прикрыв глаза. Он не ошибся, зная, что его людей используют в этом бою и теперь была их очередь послужить империи.
— Солдаты! К бою! Следуем за мной! — скомандовал трибун, обнажая свой меч. — Не останавливайтесь, несмотря ни на что! Продолжайте сражаться так, словно это последний бой вашей жизни! Вперед!
Тысяча всадников рванулась вперед, копыта коней вырывали дерн из земли и поднимали тучи пыли. Широкой колонной вся конница легиона устремилась мимо правого фланга пеших порядков, по широкой дуге заходя в тыл германцам. Пришпоренные кони стремительно неслись вперед, вытянув головы, и всадники, вцепившись в поводья, рефлекторно пригибались. От грохота тысяч копыт земля дрожала и солдаты плохо слышали приказы командиров, поэтому передавали тумам их сигналами рожков, а не криками.
— Агний, возьми тумы с первого по третий и направляйтесь дальше, обойдите дикарей и отрежьте их от ворот. Сервий, ты возьмешь с восьмого по десятый и атакуйте второй волной. Я возьму всех остальных и поведу вперед, — на ходу раздавал указания своим подчиненным Публий, и офицеры, выслушав указания, дернули поводья и ушли в сторону, чтобы взять командование над указанными отрядами. Публий выпрямился и махнул рукой трубачу дать новый сигнал.
Теперь, когда поле боя осталось по левую руку, они разворачивали лошадей. Часть всадников пронеслась мимо, другие отстали, а Публий повел своих людей вперед, прямо на лагерь варваров, обходя их основные порядки.
Мало что могло сравнится с силой конного удара. Сотни всадников с копьями и мечами неслись сплошной стеной, сметая все на своем пути. Страх быть затоптанным этой лавиной лишал мужества даже опытных воинов и только самые смелые и выдержанные могли остаться стоять на своих местах, когда на них неслись сотни лошадей. Еще меньше могли выжить после того, как конная лавина врезалась в шеренги воинов. Всадники рубили с плеча, ломая щиты и снося головы, пробивали насквозь копьями и давили копытами коней.
Римская кавалерия ворвалась в лагерь, проносясь мимо палаток и сшибая тщетно пытающихся отбиваться варваров, но, рассеянные и без организованного командования, они не представляли серьезной угрозы. А вот внезапное появление в тылу противника, громящего все на своем пути, пугающими новостями разнеслось по рядам дикарей, и без того отступающих под натиском римской пехоты. Оказавшиеся в окружении, они быстро терялись, не зная, с которой стороны ждать новой угрозы. Однако, втягиваться в затяжной бой с врагом, настолько превосходящим его тумы по численности, Публий не торопился. Всадники ветром пронеслись по лагерю и сразу же раздался новый сигнал трубы, призывавший к отходу. Конная лавина снова повернула, оставляя после себя только кучи тел и горящие палатки, выходя из боя и сметая тех, кто пытался их остановить.
Вслед за ними ударила сразу вторая волна, закрепляя успех и не давая варварам опомнится. Солдаты бросали горящие факелы в палатки и тюки с награбленным добром, поджигая лагерь и усиливая панику, топтали копытами коней тех, кому не повезло оказаться на пути, и рубили каждого, кто не пытался убежать сразу.
Публий повел своих людей на новый заход, когда увидел одного из вождей войны германцев. В отличие от остальных на нем были тяжелые, грубо скованные доспехи с рогатым шлемом и закрытым забралом. Украшенный многочисленными трофеями из звериных шкур и насаженных на торчащие из наплечников шипы черепов, этот дикарь был на полголовы выше любого другого, вооруженный двуручной секирой. Его голос больше напоминал рев, когда он раздавал приказания своим подчиненным, останавливая их бегство и заставляя развернуться и сражаться. Прямо на глазах Публия вождь легко располовинил ударом своего оружия одного из воинов, пытавшегося пробежать мимо.
Вожди войны были сильнейшими воинами своих племен, где в первую очередь ценились сила и жестокость, свои права на управление они подтверждали трофеями из черепов врагов, беспощадно убивая всех соперников. Каждый воин племени мог претендовать на место вождя — для этого было достаточно бросить ему вызов, но оставались самые сильные и живучие, самые страшные из всех соперников.