Взгляд в глазах Эмили говорит мне, что ей все равно. На самом деле, она смотрит на меня, как будто я что-то съедобное. Я сажаю ее на катастрофу, именуеую моей кроватью, и стаскиваю футболку через голову. Тяжело дыша, Эмили кладет ладони мне на грудь и целует мое сердце. Ее пальцы щекочут меня, пробегая по прессу.
— Боже, я скучала по твоему телу, — говорит она, засовывая руку в штаны.
Я не уверен, как мои глаза не откатываются к голове. Я расстегиваю ремень и даю ей место для исследования. Она облизывает нижнюю губу и смотрит на меня этими глазами. Эти чертовы глаза. В них плещется сомнение, как будто она впервые прикасается к мужчине. Эти карие глаза лани кричат: «Я правильно делаю?» Хотя я уверен, она точно знает, что делает. Она знает, что зажигает во мне огонь, который никогда не погаснет.
Я обхватываю ее лицо ладонями и неистово целую, желая ее, словно мужчина, не нуждающийся ни в чем, кроме женщины, стоящей перед ним на коленях. Я целую ее губы, вниз по шее, за ушком.
— Я люблю тебя. Всегда любил. — Сейчас слова приходят так легко. Это почти невероятно, что я скрывал их от нее так долго.
Она сжимает пальчики в моих волосах и откидывает голову назад, обнажая белоснежную кожу на шее. Я облизываю и целую, посасываю и легонько прикусываю. Она сводит меня с ума. Мне нужно больше — ее, нас, всего. Я помогаю ей избавится от футболки Rangers и снимаю с нее белую майку, но ее грудь все еще скрыта под простым белым кружевным бюстгальтером. Эмили тянется за спину и расстёгивает его. А я, словно завороженный, смотрю, как он падает на пол.
Она другая, но такая же. Красивая.
Я обхватываю одну грудь и наклоняюсь, чтобы попробовать другую. Они другие, но точно такие же. Сладкие и ноющие от моего прикосновения.
— Я люблю тебя, — выдыхаю я в ее кожу. Она дрожит и вздыхает.
Мы снимаем обувь, стаскиваем джинсы. Она не против беспорядка или бардака. Эмили заботит только то, чтобы быть со мной. Как и раньше. До того, как я потерял ее.
Я больше никогда ее не потеряю.
Ящик, в котором лежат презервативы, застревает, и мне хочется бросить тумбочку через всю комнату. Это мешает мне быть внутри нее, быть с ней одним целым. Смех Эмили быстро гасит мою огненную ярость.
— Я никуда не собираюсь, Джексон. У нас есть вся ночь. Все выходные.
Эта чертова штука открывается, и я хватаю то, что хочу. Теперь настает очередь Эмили открыться, чтобы я мог взять то, что мне нужно. Я накрываю ее своим телом. Она влажная и горячая, и мне кажется, что я скольжу в рай. Она зажмуривает глаза и распахивает ротик.
«Где она была? Где, черт возьми, она была так долго?»
Я никогда не смогу вернуться к жизни без нее. Я заполняю ее до предела.
Дом. Это дом.
Наши животы прижаты. Тела переплетены. Сердце к сердцу.
— У нас есть навсегда, — практически рычу я, целуя ее подбородок, губы, щеки. — Потому что я больше никогда тебя не отпущу.
Она стонет и улыбается. Прекрасные шоколадные глаза Эмили наполняются слезами. Она касается моего лица, но с таким же успехом она может держать мою душу.
— Тогда это навсегда.
Ее поцелуи топят мое сердце. Я думаю, оно было заморожено долгих пять лет, ожидая, когда она вернется домой и вернет меня к жизни.
— Я люблю тебя, — признаюсь я.
— Я люблю тебя, — заверяю я.
— Я люблю тебя, — клянусь я своей жизнью.
Я люблю ее своими словами. Я люблю ее своим телом. Я люблю ее всем, что у меня есть. Эмили принимает все это. Она впускает все это. Она обещает, что больше не будет сомневаться.
Мы оба вспотели и тяжело дышим, когда ее тело дрожит подо мной, и она стонет мое имя. Я не могу сдержаться и отпускаю, надеясь, что мы сделаем это еще миллион раз, прежде чем я умру. Я скатываюсь с нее, но тяну ее маленькое тело за собой, укладывая поверх себя. Я целую ее в лоб и сжимаю задницу.
— Останься. — Это не просьба. Я не хочу, чтобы она думала, что у нее есть выбор. Я хочу этого. Навсегда.
Эмили целует мою щеку; ее ухмылка более дьявольская, чем я помню.
— Ты хочешь, чтобы я осталась?
Она должна знать ответ на этот вопрос, но я не хочу рисковать. Я знаю, что мне нужно сделать. Я встаю с кровати, хотя она жалуется. Мы кое-как одеваемся, и я вытаскиваю ее наружу.
— Джексон Брукс, что мы вообще здесь делаем?
Я открываю борт пикапа, поднимаю ее и сажаю в кузов.
— Полежи со мной.
Она сужает глаза, но угождает мне. Мы смотрим на звезды — миллион световых точек в огромном небе над Техасом. Она сказала, что я никогда не говорил ей, чего хочу, что я никогда не разделял с ней свои надежды и мечты. Пора это изменить.