— Я уйду от тебя в любом случае и не беспокойся, напоминая мне, что у меня нет работы и негде жить…
— И нет возможности вернуться в Сан-Франциско, если я не заплачу за твой билет.
— Это неправда. — Ее сердце стучало так громко, что она боялась, что он может услышать его. — У меня есть собственные деньги.
— У тебя в кошельке пятьдесят долларов. — Он улыбнулся во весь рот. — Я позволил себе проверить это сегодня утром. С этим далеко не уедешь, дорогая.
— У меня есть кредитные карточки.
— Больше нет.
— Ты забрал их? — Ее глаза расширились от ужаса. — Ты не имел права!
— У меня все права. Ты моя жена.
— Ты… ты… — Она брызнула слюной. — Ты животное! Ты сукин сын! Ты — ты…
— Четыре недели, Ханна. — Его голос был спокоен, что еще больше привело ее в ярость. — Едва ли это гак уж долго.
— Нет. Но более чем достаточно, чтобы возненавидеть тебя так, как я не ненавидела никого в жизни!
Она повернулась и направилась к отелю, но Грант догнал ее и схватил за руку.
— Так не пойдет, — сказал он.
— Я уже знаю. Ты готов проломить стену ради достижения своей цели. — Ее руки сжались в кулаки. — И пойдешь на все, даже на то, чтобы держать меня в плену.
— Ты все неправильно понимаешь. — Его руки заскользили по ее рукам и схватили ее за запястья. — То, что я делаю, это оберегаю свою жену.
Ханна молча посмотрела на него. Он не приблизился к ней и не сделал попытки приблизить ее к себе, но одного воспоминания о его близости и прикосновениях было достаточно.
Она приглушенно вскрикнула, вырвалась и пошла по песку в относительную безопасность отеля.
Глава 10
Ханна наблюдала с холодной отчужденностью, как все бросаются выполнять приказания Гранта. Когда они вернулись в отель, их багаж был упакован и ждал в вестибюле, счет был готов и представлен для подписи, а перед дверями отеля их уже ожидал сверкающий черный «лендровер».
— Пойдем, — сказал Грант оживленно. Он обнял ее рукой, и его жест, с виду любящий, на самом деле был словно железная хватка.
— Тебе не нужно надевать на меня наручники, — сказала она холодно. — Я не собираюсь устраивать сцену.
Она высвободила свою руку, направилась к «лендроверу» и распахнула дверцу. Она сидела в машине неподвижно, пока он наблюдал за погрузкой их багажа, и пошевелилась только тогда, когда носильщик попрощался.
— Поезжайте с Богом, — сказал он по-испански, вежливо улыбнувшись.
Ханна едва сдержалась, чтобы не сказать ему, что она уезжает не с Богом, а с дьяволом.
Они проделали довольно долгий путь по главной дороге. Мелькали знаки с надписями на испанском языке, но скоро они остались позади, они проехали через город, затем маленькие деревеньки. Она все ждала, что Грант снизит скорость и завернет в одну из них, но он все время жал педаль газа. Дорога становилась более узкой и поднималась все выше и выше в горы.
— Если указания агента верны, то мы скоро будем на месте.
Грант внимательно смотрел на дорогу впереди, его руки легко сжимали руль. Он разговорился.
— Ну-ка взгляни туда. Черт, вот это вид! С ума сойти! Он повернулся к ней и сверкнул быстрой улыбкой. — Черт, я согласился снять дом не глядя, а теперь выясняется, что он находится на вершине горы в десять тысяч футов.
Десять тысяч футов? Неужели это серьезно?
— Правда, агент клялся, что поездка стоит этого. — Двигатель заворчал, когда он переключил рычаг передачи. — Он говорит, что лес подступает прямо к задней двери. И простирается настолько, насколько хватает глаз. Он говорит… — Грант оглянулся и протяжно свистнул. — Красота! — прошептал он.
Красота? Ханна сжала челюсти. Что означает «красота»?
— Это верно, насколько хватает глаз, — бормотал он. — Надеюсь, у этой машины хорошие тормоза.
Он пытался добиться от нее реакции. Ладно, она не собирается связывать себя обязательствами. Все же она не могла противостоять тому, чтобы не обернуться и не взглянуть на дорогу.
— О Боже. — Она почувствовала, как кровь отлила от ее лица, и со страхом прижалась спиной к сиденью. — Это не десять тысяч футов, это десять миллионов.