4
Душное июньское марево дрожало за окнами квартиры. Марина с тревогой и грустью выглядывала на улицу. Ей то и дело мерещился Артур среди прохожих, ветер приносил по ночам его запах — горький шоколад с апельсином, — не давая уснуть. Его большие крепкие руки, тепло его тела, чувственные губы, которые касались её, изголодавшихся по поцелуям губ, так бережно и нежно, печальный взгляд...«Тоска по несбывшемуся» — сформулировала девушка своё состояние. Она почти готова была простить парня, всё же жила в этом городе довольно давно — примелькалась. Людей тут не так уж и много, особенно высоких медно-рыжих кудряшек с сине-зелёными глазами. Может, Артур видел её раньше, приметил, проследил, расспросил соседей. Больно было об этом думать, но Марина запретила себе возможное счастье из вредности. Наказала: «Не достойна! Бросит!» От этого даже работа шла медленно, пресно, а с розовой брошкой едва успела к дедлайну.В белую ночь после нескольких суток без сна Марина сидела на балконе в кухне, пила ромашковый чай. Звёзды сияли, шептали, манили. Клочья облаков играли с ними в пятнашки. Где-то выла собака, где-то надрывался уже давно не свежий хит на «Звучи модно FM». Девушка безотчётно повторяла слова, глядя на звёзды: «Если ты меня найдёшь, то не задавай вопросы, почему мир обошёл только ты, не я».— Агата! Давай поговорим, Агата! — послышалось снизу. Она всхлипнула, увидев русую макушку, сползла со стула и пробралась в кухню, не вставая, чтобы не давать надежду ни ему, ни себе. Привалившись к закрытой балконной двери, Марина ела мороженое, винила себя и жалела.Он приходил каждую ночь, стоял под окнами до рассвета, как жалобный побитый щенок. Так и хотелось пустить его в дом, покормить, обогреть, но Марина держалась, надеясь, что всё скоро пройдёт. Она выла в подушку от душевных терзаний, объедалась мороженым и боялась заходить в соцсети. Необъяснимое чувство настаивало, что Артур должен быть здесь, рядом с ней, что она так долго ждала этой встречи, что больше нельзя его держать на расстоянии. Но девушка отказывалась ему верить.Задрёмывала на мгновения, чтобы тут же вскочить, озираясь, не понимая, где находится и кто она вообще есть. Смотрелась подолгу в зеркало, почти не узнавая себя. Она ожидала увидеть там то женщину постарше, то подростка, то старуху, то дитя. Краткие моменты, когда ожидание и реальность сходились, приносили лишь опустошение и острое понимание, что рядом нет самого главного в её жизни — Артура.Марина вздрагивала от звуков за окнами и стенами, забывала про включённые микроволновку и чайник, и, когда те оповещали писком о проделанной работе, девушке стоило больших усилий не сбежать, куда подальше. Но страшнее всего был плоский предмет, который иногда звенел и светился. Из него раздавались голоса. Они что-то хотели, предлагали, уговаривали. Среди речи одного такого голоса предмет померк и больше не подавал признаков жизни. Марина была рада, но это оказался не конец. Стучали в дверь, звали, вялых отповедей хватало в начале, но дальше все стали лишь настойчивей. Не слышать этого — сбежать!Девушка с трудом натянула первую попавшуюся одежду, всунула ноги в обувь и, не взяв собой ничего, не закрыв дверь, выскочила наружу. Поскользнулась на лестнице, едва удержалась, опёрлась об ощетинившиеся газетами почтовые ящики. Ладонь наугад проследовала к одному из них. Белый конверт поверх газеты. Красивый округлый почерк с твёрдыми завитками. Слова. Слова, от которых мир сделал кульбит и желание идти наперекор, почти позабытое в безумии, вернулось. «Моей Агате от Артура». Разорвать конверт получилось не сразу, а вот разломить... Горький шоколад с оранжевыми стружками апельсина. Девушка затолкала его в чей-то ящик и выбралась на улицу.Наружная дверь не успела закрыться, как Марина ломанулась обратно. Человек! Тот самый человек, что приходил под окна ночами, сладкой грёзой пробирался в её горькие кошмары, ждал возле подъезда с ненавистной охапкой цветов. Человек преградил дорогу назад, не давая сбежать.— Поговори со мной, Агата!— Уйди! Убери от меня дохлые цветы! Ненавижу!— Я знаю! Они сделаны из горького шоколада. Агата, это ты создала для меня этот запах много перерождений назад, чтобы всегда по нему узнавать. Вспомни!— Уйди! — задыхалась она, заслонившись руками. Сверху раздался грубый мужской голос:— Мариночка, помощь нужна?— Отринь имя, — крикнул парень.— Я не Марина... — одновременно с ним прошептала она, и всё поглотила тьма.* * *На угловом диванчике в её кухне было обычно лежать неудобно, но сейчас это показалось правильным. Приоткрыв глаза, девушка следила за парнем. Он по-хозяйски доставал из шкафа стеклянные баночки, наполнял из-под крана, отламывал от букета цветы и ставил их в воду. Сразу начинало пахнуть шоколадом. Цветы вздрагивали, поднимали бутоны, а из стеблей прорастали тонкие белые корешки.«Это слишком особенный запах, чтобы его можно было так просто забыть,» — прозвучал в голове девушки её собственный голос, но будто постарше. И другой, мужской, ответил: «А если ты меня не узнаешь даже по нему?» — «Тогда тебе надо лучше постараться!»Человек обернулся, отставив очередную баночку с цветком и произнёс:— Как ты? Прости, я не должен был вмешиваться так грубо. Ты не вспомнила ничего после первого поцелуя, хотя, мне казалось, должна была. И я ускорил процесс. Попросил тебя лишь отринуть своё имя.Она молчала, слушая его голос, ощущая, как скучала по нему. И он продолжал:— Тебе нелегко сейчас, наверное. В голове сумбур? У меня тоже так постоянно, когда перерождаюсь. Вспоминаю и все жизни накладываются на одну. И в каждой я ищу тебя. Так много перерождений...— Бред.— В прошлый раз, когда мы встретились, ты сказала то же самое. Ты родилась на пятьдесят лет раньше меня, и, когда я тебе признался, ты умирала... Окружённая детьми, внуками и правнуками в своём большом доме. Ты сказала мне: «Это бред, вьюноша! Найди меня пораньше в следующей жизни, Артур». А я тогда и представиться не успел. Знаешь... Я всё время то торопился переродиться, то безнадёжно опаздывал. И вот спустя много попыток мы одного возраста. И даже в одном городе. И... Я уйду и больше не вернусь, если ты того пожелаешь. Просто устал от всех этих поисков, от невзаимной любви, от своих промахов. Но тот последний раз подарил мне надежду. Поэтому я сейчас здесь.Он сел на пол, опустив голову, подобрал шоколадный лепесток, сунул в рот.— И как на вкус?— Горько, — прошептал, не поднимая глаз и отвернулся.А в её ушах звучали крики «Горько!» Она — на свадьбе. Сначала на собственной, потом своих детей и внуков. Она — в кровати, держит правнука, входит молодой мужчина, потрясённо глядит на неё, говорит: «Агата, я нашёл тебя... И снова не вовремя».Она моргнула, закрыла глаза, под веками летели их прошлые жизни. Она — девчонка в рыбацкой деревне, он — старый охотник, забрёдший случайно туда. Не время. Она — преподаватель в лицее. Он — младший брат одного из студентов. Не время. Он — сын вождя, она — шаманка. Не время.Сейчас — время.Звонок телефона на столе. Она взяла трубку, поморщилась от слишком радостного голоса.— Дорогая, ты встретилась с тем красавчиком?— Да.— Крутенько! Вы сейчас вместе?— Да.— Ладушки! Не буду вам мешать дорогая, раз вы вместе у тебя. Чмоки!— Мы не...— Дурашка, я ж тебе на домашний звоню! — Длинные гудки.— Оксана, — с трудом вспомнила девушка, — моя подруга.— Она не просто подруга, — заговорил парень, — Она — венценосная мавь. Их род один из древнейших в нашем мире. Их ещё называют подругами-сводницами, ведь они исполняют своё предназначение: объединять ищущие друг друга сердца. Именно Оксана подала знак ещё очень давно, что моя половинка близко.— Какой?— Мы были в одной группе в садике, и Оксана нарисовала мне в подарок на двадцать третье февраля картинку, а половину сказала, что отдаст моей судьбе. — Он вытащил из кошелька сложенный лист, развернул. Альбомный, не полный. На разрыве вверху красные линии, под ними голубая лента. С ровного краю человечек с красным сердечком внутри. Кривыми детскими буквами бежали и обрывались слова: «Под зве... о любви и...»Девушка глядела на рисунок, кусая губы, затем указала на открытый шкафчик, где уже не хватало первого ряда банок.— Синий альбом. Между обложками в конце.Парень молча достал остальные баночки, сложил рядом стопку папок, вот и нужный. Пролистал неторопливо, разгладил заломленные уголки старых фотографий, открыл последнюю страницу. Половина альбомного листа, ничуть не потерявшая красок, ровно дополнила картину. Два человечка тянулись друг к другу с разных берегов реки, над ними горела звезда и вилась надпись «Под звездой о любви и о вечности».Он стоял перед ней на коленях с красным от поцелуев лицом.— Так что бы ты выбрала: вечность или любовь, Агата?— В нашу первую жизнь я ответила — вечность. Но теперь я выбираю любовь, Артур.
Конец