Кира сделала большой глоток вина и глубоко вздохнула. Это глупо, так поддаваться своим эмоциям. И потом, что это на самом деле? Ревность? Или уродливая трансформация комплекса из-за разницы в возрасте? С бывшим мужем она всегда чувствовала себя королевой бала и привыкла наслаждаться этим. И что? Разве это спасло их брак? С Алексом ей приходится все время оглядываться на мнение окружающих, как бы она ни старалась убедить себя, что не будет этого делать. И что же сейчас гложет ее больше — то, что Алекс стоит с другой девушкой, или то, что девушка эта молода и красива? Опомнись, Кира! Посмотри на ситуацию другими глазами, будь честна с собой! Ты знала, на что идешь, когда приняла его любовь. Ты знала, что игра будет идти порой не по правилам. Ты отдавала себе отчет, что рискуешь. Либо прими, как данность, что не сможешь всю жизнь смотреть на свои отношения с позиции возраста, либо…
Алекс в конце концов оставил своих клиентов и направился к ней. Он видел ее лицо, ее глаза, он без слов понял ее состояние. Ему захотелось крепко обнять ее и скрыть от окружающих. Никто не должен заметить отчаяние на ее лице. Он подошел и сжал ее ладони в своих.
— Я люблю тебя, — прошептал он.
Она кивнула и отвернулась. Скажи он ей сейчас что-нибудь другое, разозлись он на ее ревность, она бы разрыдалась прямо тут, при всех. Но он ничего больше не стал говорить, а просто не выпускал ее рук. Она успокоилась. И даже улыбнулась.
— От приступов глупости никто не застрахован, — сказала она, глядя в его глаза. Она увидела в них то, что хотела увидеть.
— Просто некоторые подвержены им больше, чем остальные.
Они засмеялись, и Кира исподволь посмотрела на Женю. Та увлеченно разговаривала с редактором и, казалось, ничего не видела. Если можно допустить, что ее пытливый взгляд фотографа может упустить хоть одну деталь из того, что ей интересно.
Женька появилась в жизни Киры после такого долгого перерыва, что казалось, вот-вот, и она вновь исчезнет так же надолго. У нее это превосходно получалось — исчезать. Как и у ее брата-близнеца. Но на этот раз Женька, видимо, решила, что исчезать не стоит. Она стала часто наведываться к Кире, приглашала ее на свои мероприятия, они даже стали подругами. Поначалу над этим посмеивались те, кто знал предысторию их отношений, а потом перестали вспоминать былое. Все, кроме Алекса. Он все равно не воспринимал Женю как просто Кирину подругу. Для него она в первую очередь являлась сестрой Андрея, к которому Алекс странным образом до сих пор подспудно ревновал. Он постоянно находился в ожидании, что Женька будет рассказывать Кире об Андрее, будет напоминать о нем. Но указывать Кире, с кем стоит общаться, а с кем нет, он не собирался, и ему приходилось мириться с Женькиным присутствием в их жизни. Возможно, если бы его отношения с Кирой не портились, он бы старался найти «крайнего», и первой подозреваемой стала бы, несомненно, Женя. Но с Кирой у них все было хорошо, даже на удивление хорошо. Период, когда их лодку штормило, период взаимных упреков и подозрений постепенно сменился периодом спокойного восприятия того, что они вместе, им хорошо, а от добра добра не ищут.
Родственники Киры воспринимали Алекса очень дружелюбно и по-свойски. Они, скорее всего, еще не считали его членом семьи, но на все семейные мероприятия их приглашали вместе. А уж со стороны Алекса давать оценку Кире было практически некому. Груня же считала выбор Алекса заведомо хорошим только потому, что это был его выбор. Относиться к Кире, как к дочке, у нее не получалось. В ее сердце было место только для одного ребенка — для Саши, и все остальные могли присутствовать там только как его друзья. С отцом-Гуровым Алекс виделся все меньше и меньше. Он не стал рассказывать ему о Мише Таперском. Не видел смысла. Как отец Гуров все равно потерял свой статус уже давно, еще тогда, когда сбежал от них, оставив Алекса. Таперский повел себя очень мудро. Он не стал навязываться Алексу, не стал играть роль внезапно обнаруженного любящего папочки. После того как он рассказал о своем предположении, он продолжал общаться с Алексом так, словно ничего не произошло, дал ему время все осмыслить и принять решение. Алекс решил не менять фамилию и не делать никаких анализов ДНК. Выяснять, кто его настоящий отец, он не захотел по той простой причине, что боялся разочароваться. Боялся, что окажется чужим Таперскому и это отдалит его от него навсегда. Гораздо удобнее для всех было предполагать, что Таперский его отец и что Марта именно из-за этого вела себя так безумно. В таком случае жертвы, принесенные Алексом в детстве, казались не совсем напрасными. Было хоть что-то, что могло их оправдать. И приятно было думать, что Таперский считает его своим сыном. Он и сам верил в это. Разрушить одним махом столько новых звеньев в своей жизни только из-за бумажки с анализом? Нет, на это у него просто не хватило духу. И Таперский понял его. Они остались близкими друзьями с тайной, связывающей их больше, чем родных людей.