—Я подумаю об этом позднее…— думала она, пытаясь держать себя в руках. Ей следует сообщить обо всем Бену, Каро и Мэй. Но она не сможет посмотреть в лицо своей матери и рассказать об этой трагедии. Кто угодно, только не она.
Поворот дверной ручки – и Мэй стоит на пороге, словно статуя. Аккуратно заплетенная золотая коса спадает ей на плечо, почти доходя до пояса ее приталенного домашнего халата.
Мэй выглядела неправдоподобно хрупкой. Ее лицо, как будто вырезанное из слоновой кости, сморщилось от боли. Такой Адди ее никогда не видела. Кейд, должно быть, рассказал ей. Адди отпустила струну и повернулась к Мей, чтобы помешать ей подойти ближе к телу. Прежде чем кто-нибудь увидит Рассела, Адди надо избавиться от улик против Бена.
— Мама…
— Оставь меня наедине с ним.
Адди облизала свои сухие губы.
— Мама, мне нужно несколько минут, чтобы…
Словно лунатик, Мэй подошла к кровати, не глядя на Адди. Адди отступила назад на несколько шагов.
— Он… его убили…, — беспомощно пробормотала она.
Не замечая Адди, Мэй, сохраняя безупречную осанку, опустилась на колени перед телом Рассела. Медленно Адди отступила в коридор. В ее голове все смешалось. Сейчас у нее не было времени что-либо организовать. Ей пришлось оставить струну от гитары там, где она была, и подумать над алиби для Бена. Этого было бы достаточно, чтобы обеспечить ему необходимую защиту.
В доме было тихо, за исключением приглушенных звуков, доносящихся из комнаты Каро. Бена нигде не было видно. Адди предполагала, что он был на улице вместе с Робби Киэ.
Поднявшись наверх, еле-еле переставляя дрожащие ноги, Адди направилась в кантору Рассела, где она точно могла найти бутылочку виски. Возможно, один-другой глоток спиртного успокоит ее нервы и уймет дрожь во всем теле. Она в смятении отпрянула, как ошпаренная кошка, когда дверь в комнату Каро внезапно распахнулась, и в коридор вышел Питер. В его глазах застыло отчаяние.
— Каролина…, — в панике проговорил он, — У нее боли. Ребенок…
— Воды уже отошли? – спросила Адди, а он сильно покраснел, безмолвно, как рыба, шевеля губами. То ли он не знал, то ли был слишком смущен, чтобы говорить об этом. Волна раздражения поднялась у Адди в душе, и ей оставалось только сдерживаться изо всех сил, чтобы не сорваться на нем.
— Пойди-ка лучше позови доктора Хаскина, — отмахнулась она от Питера и вошла в комнату к Каро.
Каролина свернулась клубочком на боку, держась за живот и кусая губы от боли.
— Каро?
Услышав голос Адди, Каролина разрыдалась.
— Каро, у тебя кровотечение?
Адди схватила ее за руки и повторила вопрос. Боль от сильных рук Адди, казалась, прорвалась через страх Каро. Она уставилась на Адди, поток слез стал понемногу ослабевать.
— Да, небольшое кровотечение. И боль от схваток…Но еще слишком рано…
Она замолчала и слабо застонала, ее лицо покрылось испариной.
— Воды только что отошли, — прошептала она, — Еще ведь так рано…
У нее наступили преждевременные роды. Адди прочитала ужас в ее глазах, ее саму охватила паника, но лишь на мгновение. Затем наступило спокойствие, в котором было что-то противоестественное.
— Я пойду принесу тебе побольше подушек, чтобы тебе было обо что опереться, — проговорила Адди, — ну и других вещей. Я скоро вернусь.
— Я хочу, чтобы пришла мама. Приведи ее… пожалуйста.
— Она будет здесь через несколько минут. А Питер уже пошел за доктором.
Глаза Каролины были закрыты, ресницы трепетали. Ее скрутила судорога.
— Аделина…, — задыхаясь, проговорила она, — Он действительно умер?
Адди вся сжалась от боли.
— Да, Каро, — мягко ответила она.
— Аделина, я не хочу умирать. Я так боюсь. Но думаю… думаю, что тоже скоро умру.
Это было уже слишком. Адди не могла сопротивляться чувству возмущения, которое охватило все ее существо. Ей хотелось забиться в угол и выплакаться. Разве не достаточно боли им пришлось пережить за эту ночь? С нее хватит. Она не хотела быть сильной, чтобы помочь Каролине, потому что вся ее энергия была нужна ей самой. Затем Адди пришла в ужас от охвативших ее чувств. Она была такой эгоисткой.
— Ты не умрешь, — сказала она, — Не трать свои душевные силы на такие глупости.
Угрызения совести захлестнули Адди, но вряд ли Каро услышала ее слова. Адди бросилась вон из комнаты, добежала до комнаты Рассела и в отчаянии распахнула дверь.
Мэй в страхе подняла глаза, продолжая молиться.
— Каро рожает, — хрипло проговорила Адди, — Ты нужна ей прямо сейчас.
Мэй моргнула и сказала, словно пребывая в трансе:
— Она расстроилась из-за Рассела.
— Это больше чем расстройство. У нее схватки. Побудь с ней, пока я ищу все, что пригодиться нам по такому случаю и заправляю кровать.
Не дожидаясь ответа, она вышла из комнаты и почти столкнулась с Лиа, которая стояла посередине коридора.
— Лиа, крошка, иди спать.
Ей не было нужды лгать девочке.
— Твоя мама рожает. Тебе надо оставаться в своей комнате и не путаться под ногами.
Даже в своем нежном возрасте Лиа наслушалась достаточно разговоров о родах, чтобы знать: говоря о родах, люди часто упоминают боль и смерть. Для наблюдательного ребенка, которая узнала много женских историй о родовых муках, беременность была чем—то страшным и опасным.
— Она не…
— С ней все будет в порядке, — быстро отозвалась Адди, подталкивая девочку по направлению к ее комнате, — А сейчас иди и оставайся в своей постели.
Глава 11
Они дали Каролине достаточно лауданума[9], чтобы снять остроту боли, но она все еще сознавала, что происходит. Прошедшие месяцы беспокойства, радости и предвкушения подошли к непредвиденному концу. Адди знала, что физическая боль Каро ничто по сравнению с эмоциональной мукой при мысли, что она теряет ребенка. Питеру понадобилось почти четыре часа, чтобы найти доктора Хаскина, который был на другом вызове, и привезти его на ранчо. Адди выстрадала каждую минуту этого времени, молча проклиная доктора за то, что его тут не было.
Мэй сидела возле кровати, медленно отвечая на вопросы, да и вообще, почти ничего не говорила. Инстинктивно, Каролина обратилась за помощью к Адди, сжимая ее руку, когда накатывала боль, прося ее поговорить с ней, когда ей требовалось отвлечься. Адди беспрестанно старалась устроить ее как можно удобнее, стирая пот с ее лица, меняя положение груды подушек, когда спина Каролины болела, меняя полотенца, которые она подкладывала ей под бедра.
Адди только смутно догадывалась о том, что происходило снаружи этой комнатки. Она знала, что шериф пришел давно и Бен отвел его наверх в комнату Рассела, незнакомцы шастали вверх—вниз по лестнице и мужские голоса слышны были снаружи, когда на ранчо стало известно про убийство Рассела Уорнера.
Наконец Кейд постучал в дверь, чтобы дать понять, что доктор приехал. Уставшая Адди пошла вниз, чтобы встретить его, не обращая внимание ни на кровь на своем платье, ни на свои беспорядочно, поспешно стянутые волосы. Она застыла в изумлении от вида дока Хаскина. Она ожидала увидеть старика с массой седых волос, с глубокими морщинами вокруг глаз и морщинистым, обветренным лицом. С худыми плечами, слегка сутулый. Мужчину, который слегка шаркал при ходьбе. Таким был док Хаскин, которого она знала всю свою жизнь.
Мужчина перед ней был молодым, хорошо сложенным, с темными волосами, вероятно одним—двумя годами старше Каролины. Его лицо было сильным, взгляд ясным и прямым, но у него были те же косматые брови, что и у старого дока Хаскина, которого она знала и та же самая успокаивающая улыбка. Она почти ждала, что он спросит ее про здоровье тети Лиа, когда вспомнила, что Лиа больше не ее тетя.
[9]