Без ложной скромности признаюсь, что я старалась. Я тогда очень старалась. Потом только сама своих же стараний побаивалась, потому что по замку оказалось наставлено столько ловушек, что всех не упомнишь. И когда на меня внезапно с потолка вылилось ведро воды, я поняла, что была немного неправа. В следующий раз записывать буду, где и что ставлю.
Каждый день у Грошика появлялась новая травма: то лапа на перевязи, то голова замотана, как-то раз он даже костыль себе сделал. Вот только на вопрос, как же он поранил ногу, этот умник наплел такой ерунды, что сразу засомневалась, были ли предыдущие боевые ранения результатом встреч с моими сюрпризами, или плодом богатой фантазии пострадавшего. А все потому, что такой пакости, как описал Грош, я точно не делала.
На следующей неделе, когда мой чешуйчатый врунишка окончательно оправился от своих мнимых травм — хорошо, что на драконах все заживает практически мгновенно, — он принялся изображать великого строителя. Поначалу мне было даже неинтересно, чем он там гремит в северном крыле.
Я читала новую книжку, подшивала шторы, штопала простыни, готовила обед… Как обычно, в общем. Золушку изображала.
Но когда третий день подряд один великий деятель заваливался в мою комнату с неоспоримым доказательством трудов своих праведных — то есть, весь грязный, чумазый, в паутине и пыли, — я призадумалась, чем это он таким занимается.
Тогда и оценила всю прелесть штанов! В них же гораздо удобней! А главное, они не шуршат как платье.
Я умудрилась незаметно подкрасться к… даже не знаю, как обозвать его после такого… в конце "рабочего" дня.
И вот стою, едва дышу, наблюдаю, как этот негодяй последний раз стукает молотком о каменную стену, отшвыривает его в сторону, долго роется в своем ящике, достает еще какую-то штуковину, теперь стучит по стене ей, смотрит в окошко на заходящее солнышко, бросает свою штуковину и… Здесь у меня не нашлось слов, чтобы описать то безобразие, что творил оставшийся голодным в тот день дракон.
То есть я, умница-красавица, пашу там по всему замку, а он… он по стеночке стучит и… грязью специально обмазывается! И паутину сам на себя навешивает!
Я была очень зла. Пыхтела, как обиженный ёжик. Нет, как сто обиженных, оскорбленных до самых глубин их трепетных и ранимых душ ёжиков!
По моему пыхтению меня и вычислили.
Грош замер, вот как крутился вокруг своей оси, высматривая, все ли испачкал, так и замер. И на меня смотрит. А мысли все на чешуйчатом лбу написаны.
Стоим. Глазеем друг на друга. Тишина. И рыжий гад невинно выдает:
— Ой, Василисонька! А давно ты тут? А зачем? Испачкаешься еще. Я смотри, как обляпался… — и глазюками своими желтющими хлоп-хлоп.
Это стало последней каплей, и я не выдержала…
Совершенно неприлично, громко и от души… захохотала.
И пока я сползала по стенке, а потом, сидя на полу, некультурно подвывала и похрюкивала, мой рыжик продолжал изображать недоумевающую статую. Всю такую в пыли и паутине.
— Эм, Вась? — осторожно позвал дракон, когда я, наконец, угомонилась и надолго замолчала, пытаясь отдышаться.
— И не стыдно тебе? — вздохнула. На то, что один хвостатый раскается, даже не рассчитывала. Так, просто спросила.
— Нет, — чистосердечно признался рыжий и отчаянно замотал головой. Потом осознал, что ляпнул, и быстренько исправился: — В смысле, да! Очень стыдно! — и оскал такой радостный-радостный.
До самой кухни Грош продолжал уверять меня, что он больше так не будет. Угу, и что он очень виноват, и что засранец, и лентяй, и негодяй, и все в таком духе. Слышать сии покаянные речи, не скрою, было приятно, однако я демонстративно молчала. А все потому, что не верила. Вот ни капельки! Ни граммулечки!
Взяла поднос с едой, сама донесла его до комнаты, пока кое-кто все еще плелся позади, шумно клацая когтями по полу и прося прощения, зашла к себе и закрыла перед носом чешуйчатого дверь. От души закрыла. Так, что та громко хлопнула и заметно покосилась.
Упс.
Ничего, мой строитель починит. Зря он, что ли, инструменты покупал?
Больше я решила рыжего швабрами не гонять. А смысл? Только сама устану, набегаюсь, запыхаюсь, прическа растреплется, юбка помнется, а Грошик все равно по-своему сделает.
Я в очередной раз печально вздохнула и принялась за ужин. За наш общий ужин. Порцию дракона я тоже съела. Чисто из вредности. А вот будет знать, как халтурить! Я, понимаете ли, для него готовила, а он только вид делал, что ремонтом занимался. Значит, не устал. И значит что? Правильно, пусть ужин добывает себе сам!
Как говорят в сказках: кто не работает, тот не ест.
А кто работал, тот уже обожрался. Уф… Пятая котлета была лишней, кажется. Жаль, что у нас домашнего животного нет. Хоть бы ему половину скормила.
Ох, тяжко как…
Бе-е-е. Больше за Гроша ужинать не буду. Неблагодарное это дело.
Но в итоге дракон мой посыл понял, вот только все равно за ужином не полетел. До самой ночи сидел под моей дверью и противно подвывал. Измывался, короче. Ой, в смысле извинялся. Пытался взять измором.
Выл он настолько фальшиво, что я уже собиралась и простить его, и ужином накормить, только бы не мучал мои бедные, нежные ушки. Но, кажется, Грошу самому надоело, и он угомонился. Просто взял и ушел. И прощение перестал вымаливать! Негодяй этакий.
"Ну ничего, потом что-нибудь придумаю," — решила я и с легкой совестью, но тяжелым животом уснула.
Вот только придумывать ничего не пришлось.
Разбудил меня противный стук и скрежет. До того громкий, что даже подушка не помогла.
"Гр-р-р", — выдала я и с видом воинственной амазонки — в пижаме и вооруженная той самой подушкой — встала. Осмотрела комнату на наличие вредителей — пусто.
Шумели в коридоре. И кто такой умный не спит с утра пораньше?
Дайте-ка подумать. Определенно у этого кого-то должны быть крылья, чешуя и хвост. И имя этого висельника обязательно должно начинаться на "Г".
Маленькая и очень злая я решительно протопала босыми ногами к выходу, распахнула дверь, которая от моего рывка чуть с петель не слетела, но это мелочи. Так вот… Распахнула дверь — никого!
Интересненько…
Делаю шаг и…
Звон посуды стал весьма неожиданным.
А поднос здесь что делает? Один рыжий решил на совесть надавить? Так бесполезно, у меня же ее отродясь не бывало. Зачем тогда? Забыл, что ли?
Нет, не может быть. Мой дракон из чашек и тарелок не ест. Ему ведра и тазики подавай.
Ой, а почему в тарелке каша? В чашке чай, рядом булочки, мои любимые, кстати. Сама пекла вчера… И розочка в вазочке. С моей многострадальной клумбы…