— Васька! — рыкнуло в дверях. — Я тебя сколько звать буду!
Молчу.
— Полетели по ягоды.
— Угу, — глубокомысленно выдала и… продолжила читать.
Грошик подошел, сердито клацая когтями по полу, заглянул мне через плечо, хмыкнул:
— В деревню, значит, уже не полетишь?
— Угу.
— Тогда я полечу.
— Ага, — да лети ты куда хочешь, у меня тут принц!
— И тебя брать не буду…
— Угу… — зачем меня куда-то брать, мне и тут хорошо.
— Тогда я полетел?
"Как маленький, честное слово! Без меня не мог разобраться!" — продолжила мысленно возмущаться и:
— Угумс.
— На недельку?
— Ага… — хоть на год, только оставь в покое. У меня тут самое интересное!
— Хорошо. Пока! — радостно возвестил мой дракон и направился на выход.
Фух, наконец-то.
…И жили они долго и счастливо! Драконов в королевстве больше не водилось, и принцесс никто не похищал. Конец…
— Как это драконов не водилось? Так же не правильно, правда, Грошик? — обратилась к своему любимому рыжему. — Ой! А куда это он делся? — растерянно обвела взглядом свою комнату и…
— А ну стоять!!! Какая еще деревня?! Без меня?! Догоню, гад чешуйчатый… — бросилась следом и услышала, как по каменному полу, ускоряясь, застучали когти.
Так и живем!
Глава 3 О мести маленьких принцесс
— ВАСЬКА!!! — прогрохотало над замком.
А я сижу. Сижу как мышка. И молчу. И вообще, я делом занята. У меня тут вот… А, точно! Мне пыль нужно протереть. По десятому разу. Полы помыть, занавески там заштопать… У меня о-очень много дел. И все ва-а-ажные. Ага.
— Васька!!! — проорали ближе. — Убью заразу!
Что-то со страшным лязгом рухнуло на пол перед самой дверью.
Хотя, почему что-то. Тот самый обожаемый мною рыцарь. Нет, не Грошик, а жуткие доспехи, которые дракон однажды зачем-то поставил перед моей комнатой. Не иначе, до заикания хотел довести. Отомстить, так сказать, за собственный нервный тик. Но ничего, это я в собранном виде не могла железяку с места сдвинуть — и как только такое носили? — а вот в разобранном — запросто. Теперь осталось домести ошметки бравого солдата до окна и выбросить. А дальше рыжий пускай сам разбирается. Ой, нет. У меня же под тем окном как раз клумба с остатками роз. Вот же! Ладно, потом придумаю, куда эти доспехи деть.
А тем временем тяжелая дубовая дверь в мою комнату содрогнулась от удара. Это кое-кто со злости впечал в нее запчасть от рыцаря и…
— У-у-у-у! — взвыл дракошик.
А нечего всякую гадость ногами пинать.
Я ехидно усмехнулась, но тут же пожалела чешуйчатого. Уж больно жалобно он завывал. Долго жалела. Целых две минуты. Пока это крылатое безобразие не нырнуло рыбкой в комнату, споткнувшись о шлем, и не встало в полный рост, грозно сверкая желтыми глазищами. Вот тут мне стало страшно.
Маленькая я нервно икнула и картинно свалилась в обморок.
И ведь все как положено было! Глазки закатила, ручку ко лбу приложила… Вот только предательница кровать далеко оказалась. Не на пол же мне, в самом деле, падать! В общем, сделала я шажок к кровати, приоткрыла один глаз — нет, далеко. Горизонтально в обморок не падают, иначе это получится полет ласточки. Еще шажок. Ну, вот, теперь можно.
Короче, сделала я все по правилам. Но рыжий не поверил. Представляете! Мне! И не поверил.
Лежу на кровати, едва дышу. Глаза зажмурила. Все, спасайте! Лекаря мне, лекаря! Где нюхательные соли?!
И тут прямо надо мной:
— Не верю!
Вот же! Начала изображать обморок старательнее. Дыхание затаила и язык свесила. Дракошик фыркнул, да так, что меня чуть ветром не сдуло. И не мудрено. Такая махина. А если бы дунул, так вообще в стену бы впечаталась.
По полу заклацали когти.
Эй, куда?! А меня спасать? Вот так и бросишь бедную несчастную?!
Возмущению моему не было предела. Я тут умираю, понимаете ли, а он не верит, еще и уходить собрался.
Но лучше бы ушел! А не бросал лениво:
— По тебе паук ползет…
…Замок сотряс визг.
Угу, мой. Я же пауков жуть как боюсь, а этот… этот… меня ими пугает! Ну все, война продолжается!
А началось все с того, что в обещанную деревню мы так и не полетели. Три года уже обещает, угу. Точнее, не полетела я. А вот Грошик, обманным путем получив мое разрешение, действительно смылся. Не успела я выскочить на порог, а его и след простыл. Только и видно было рыжую точку в небе. И я обиделась. Впервые по-настоящему обиделась. Как он мог улететь и оставить меня одну? Хорошо, что не на неделю смылся, а на три дня. Но целых ТРИ дня. Опять. Только прилетел и тут же умотал обратно. А я — сиди одна, скучай, жуй вяленое мясо, потому что другим кое-кто не озаботился, и вой от одиночества. А в замке, между прочим, еще и страшно!
Предатель вернулся посреди ночи. Красиво так. Как в сказках, с громом и молнией.
Нет, это он не сам придумал. Просто в ту ночь гроза была. Жу-уткая, стра-а-шная. А я их еще с детства боюсь до дрожи. Обычно в такую погоду Грошик у меня в башне ночует. Разляжется на коврике, меня под бок и хвостом укроет. Тепло, хорошо и совсем-совсем не страшно. Так и спим на полу.
Но в этот раз осталась одна. Сижу на кровати, зубами стучу, от каждого раската грома вздрагиваю, но не забываю одного гада чешуйчатого добрым словом помянуть за то, что меня бросил.
И тут как громыхнет! Аж замок задрожал. А потом дверь как стукнется об стену! И в проеме молния высветила чудище. Это я потом вспоминала и ухохатывалась. Надо же было так здорово явиться. Но тогда со мной случилась истерика. Я битый час сидела тряслась, навоображала себе не пойми чего, а тут вот. Кошмар во плоти.
В общем, Грошик меня полночи успокаивал. Оказывается, он, как только учуял грозу, сразу ко мне полетел. Даже расстояние в день пути преодолел всего часов за восемь. Немножко не успел, гроза его на подлете уже застала. И вот явился мой спаситель, при этом перепугав еще сильнее непогоды, сграбастал своими лапищами, обнял хвостом и терпеливо слушал мои рыдания. Даже соглашался со всем. И с тем, что гад чешуйчатый, и что совести у него нет, и что злыдень, бросивший беспомощного ребенка (и ничего, что уже семнадцать!) на произвол судьбы.
Утром мой дракон извинялся. Завтрак приготовил, в башне чистоту навел, даже цветов нарвал. Целую охапку. То есть сгубил полклумбы роз, так нежно мной лелеемых, но об этом говорить не стала. Не захотела расстраивать. В общем, любое мое желание выполнялось еще до того, как я успевала о нем подумать, а Грошик ходил с таким умильным видом и груснющими глазами, что обижаться долго я не смогла.