— Что вы творите! Стреляйте! — орал на своих людей Энес. Но надломленные стрелы были бесполезны. А копья и вовсе. Мне оставалось только гордиться собой и собственной изобретательностью. Это я и делала, пока не заметила, что моя охрана отвлеклась. Да и как тут было смиренно стоять и следить за маленькой мной, которую к тому же еще и побаивались после учиненной диверсии, если прямо над их головами развлекался дракон. А иначе нельзя было назвать то, как он насмешливо наворачивал финты, иногда отбивая летящие в него снаряды хвостом, иногда взмахивая крыльями рядом с носами этих горе-воителей. А когда ящер пролетел низко-низко, почти над самыми нашими головами, вынуждая моих надзирателей пригнуться, я дернулась, что было сил, вырвала свою руку из захвата одного вредителя, отпихнула от себя второго, пока тот не сообразил, что происходит, и побежала вперед. В этом хаосе на меня бы и внимания не обратили, если бы не окрики упустивших маленькую юркую Васю мужчин. Грош этот маневр заметил, ему оставалось только чуть-чуть приблизиться, обхватить меня лапами и лететь в дальние дали. Но Энес возник словно из ниоткуда. Голова отозвалась вспышкой боли, когда он с силой дернул за косу, а к горлу прижалось лезвие стали. Холодок пробежал по спине, едва кожа отреагировала знакомыми уже неприятными ощущениями — тот же металл, что и в темнице. Даже не зная, что это, и как именно действует на драконов, нутром чувствовала, что ничего хорошего точно не случится, если эта железка поранит меня. Огонек внутри нервно завозился, но избавиться от близости опасного ножа не было возможности.
Грош зло рыкнул, взлетел выше и остался кружить над двором. Желтые глаза с вертикальными зрачками наблюдали за мной и Энесом. Люди на стене все еще продолжали свои жалкие попытки пробить драконью чешую хоть чем-нибудь, но мой рыжик только отмахивался от них, как от назойливых мух.
— Превратись, и мы поговорим! — потребовал Энес.
— Я тебя и так услышу, — пророкотал дракон.
— Тогда единственное, что ты услышишь — это ее хрипы, когда я перережу ей горло! — и в доказательство сталь сильнее надавила на кожу, раня, выпуская огненную, по сравнению с холодным лезвием, каплю крови.
Пламя внутри словно взбесилось, рвануло по жилам с невероятной скоростью, полыхнуло в глазах, а из груди вырвался рык, на который, стиснув зубы, отозвался рокочущим стоном Йен.
О землю глухо стукнул сверток, сброшенный с лапы моего рыжика. А сам Грош, изящно взмахнув крыльями и взметнув тучу пыли, снизился, а спустя мгновение на землю ступил уже человек.
То ли я была слишком удивлена произошедшим, то ли поглощена наблюдением за оборотом, чтобы зажмуриться. И осознала, что Йен был полностью обнажен, только когда тот уже завязывал вокруг бедер ткань, которой и оказался сверток. Ой, святые драконы. Это я тоже буду вот так щеголять в чем мать родила? Точно-точно. Он же говорил, что оборотни как раз этим и отличаются от заколдованных…
Сказать мой дракон ничего не успел.
Послышался цокот копыт, и за воротами на взмыленных лошадях возникли воины. В кольчуге и синих туниках с желтым гербом Солара — это знала из учебника по истории, на картинке был точно такой же.
— Именем короля я приказываю открыть ворота!
Короля? Значит, они с Йеном? Наверняка у моего рыжего есть план! Это вселило надежду.
Люди Энеса замерли, с опаской поглядывая то на королевский отряд, то на своего хозяина. Господин Матт оставался на удивление спокоен, только рука с клинком немного напряглась. А вот сердце стучало так же, как и прежде, и это мне совершенно не понравилось. Где учащенное дыхание, где нервная дрожь? Хоть какое-то беспокойство?
— Отпусти ее, — заговорил Йен. — Это только наше с тобой дело. Воины короля Санвера не оставят тебя в живых, если с принцессой что-нибудь случится.
— Маловат отряд, не находишь? Или у тебя в кустах припрятана армия? — с противной усмешкой ответствовал мой похититель и подал знак своим прихвостням. А как еще их назвать? До солдат не дотягивали они немножко.
Те прошлись вдоль стены, всматриваясь в окрестности, кивнули, что все в порядке, но ворота открывать не спешили.
— Отдайте нам принцессу, и мы уйдем, — снова заговорил один из воинов. Судя по всему, командир.
— А, может, мои люди перебьют вас всех, а я с удовольствием избавлю мир от еще одной летающей твари? — и обратился к Йену: — Ты убил мою сестру, а я просто прирежу твою девку. Как думаешь, равноценный обмен? — прошипел Энес, добившись желанного результата: глаза моего любимого дракона полыхнули алым.
— Если она не вернется в столицу целой и невредимой, тебе не придется долго ждать, пока ищейки Его Величества найдут тебя. Догадываешься, какая смерть ждет убийцу особы королевской крови?
— Плевать! Зато Лиз будет отомщена.
— Я не виноват в смерти той девушки. Не я убил ее.
— Врешь! Даже сородичи доказали твою вину.
— Конечно, доказали! Ты думаешь, можно было обвинить в убийстве принца? Моя вина только в том, что я не успел ее спасти, не успел оттащить Хенса, когда он ее ударил…
Я же знала, что Йен никого не убивал!
Вот теперь реакция была. Но вовсе не страх, нет. Гнев. Именно он вынуждал мужчину до побелевших костяшек пальцев сжимать рукоять ножа, сильнее впиваться в мои волосы, отчего кожу на голове саднило так, что я всхлипнула.
— Отпусти, тебе ведь нужен я. И я сдамся, — уверенно продолжал Йен, глядя в глаза моему мучителю. — Только позволь принцессе уйти с этими людьми.
Он говорил, а внутри все противилось его словам. Огонек нервно подрагивал, и как ни пыталась я заверить сама себя, что это наверняка часть плана, что мой крылатый не позволит себя пленить, он не верил.
Тишина, воцарившаяся над крепостью, стала почти осязаемой. Казалось, долгие минуты прошли, пока похититель обдумывал слова парня, решаясь на обмен.
— Взять его! — скомандовал Энес своим людям. И из тени замка выступили до сих пор не замеченные мной двое мужчин. Один из них держал в руках кандалы.
Холод сковал тело, едва поняла… Нет, тот же металл… Грош, милый, нельзя!
Хотелось завопить изо всех сил, что это опасно… Но я сама не могла пошевелиться — нож был все еще слишком близко…
И я лишь стояла и смотрела, как гордому дракону заломили за спину руки, защелкнули на них кандалы… Йен поморщился от неприятных ощущений, но ничего не сказал. Ничего!