Пристально следили родители за дочкой, но со временем слова женщины забылись, и пророчество перестало пугать. В королевской семье царили мир и покой, пока Ее Высочеству не исполнилось пять лет. Однажды, заигравшись, девочка приблизилась к лестнице и, обернувшись на окрик няни, едва не упала со ступенек. Принцессу успел подхватить один из поднимавшихся рыцарей. После этого государь вспомнил слова колдуньи и велел отыскать того, с кем девочка будет в безопасности — не человека. Боясь за жизнь дочери, король с королевой решились отправить принцессу в старый замок, вдали от людских поселений. И оберегать ее должен был дракон. Именно из-за проклятья ему строго настрого наказали не оборачиваться человеком, чтобы в этом обличье он не смог навредить девочке. Запретили и рассказывать о людях, чтобы не вызывать интерес ребенка, как и говорить о настоящих родителях. Король посчитал, что так дочери будет легче смириться со своей жизнью. А когда принцессе исполнится восемнадцать и опасность скорой смерти будет позади, дракон вернет ее домой…
Все это я слушала с затаенным дыханием, с горечью размышляя над тем, каково пришлось родителям. Отец ничего не сказал ни о собственных чувствах, ни о чувствах маменьки. Переживали ли они все эти годы, не зная, как поживает их ребенок? Наверное, да.
Теперь многое встало на свои места. Оказалось, что меня не бросили, не потеряли. Маменька с папенькой пытались уберечь. Вот только возможно ли спасти от пророчества? Ведь это моя судьба, да и не сказала колдунья, что я обязательно должна умереть.
Однако волновало сейчас другое.
— Почему вы запретили Йену рассказывать, что я дракон? Почему он не мог даже подсказать про оборот?
— Ты уже превращалась? — ответил вопросом на вопрос отец.
Понять тон Его Величества мне не удалось, но он был далек от радостного, да и отблеск паники, мелькнуший в глазах, говорил о многом.
— Еще нет. Но вы даже не представляете, что мне пришлось пережить… — упрекнула я. И уже тише добавила: — И что бы произошло, отпусти я по незнанию дракона слишком рано. Без Йена я бы не выжила.
— Но ведь все обошлось, — попытался успокоить король. Вот только кого? Меня, маменьку, судорожно сжимавшую мою руку и беспрестанно хватавшуюся за сердце, или собственную совесть.
— Так почему вы запретили ему говорить? — нет-нет, я про вопрос не забыла.
— Мы решили, что чем меньше ты будешь знать, тем больше вероятность, что оборота не произойдет, — сдался король. — Я так вообще надеялся, что колдунья заберет свой дар, после того как я ее прогнал. Но она отомстила по-другому, — по сжатым в тонкую линию губам я видела, что Его Величество раздосадован и даже начинает злиться. Но не понимала на что.
— Она предостерегла, а не отомстила. Ведь это не проклятие, а пророчество. Значит, оно сбудется, что бы вы ни делали, — я всего лишь рассуждала вслух, но мои слова так и не встретили отклика.
— Я найду и убью ее! — воскликнул отец. — Она сделала из моего ребенка чудовище, а теперь и вовсе хочет отнять.
Внутри все так и перевернулось от его слов.
Чудовище? Я обернулась к маменьке, ища подтверждение его словам. К этому моменту она уже просто глотала беззвучные слезы, прижимая ко рту платок.
Святые драконы! Неужели и маменька думает так же… Но сейчас я не стала от нее ничего требовать, ей и так нелегко. Обернулась к отцу, все еще пытаясь осознать услышанное.
— Вы считаете меня…
— Да нет же! — король скривился. Видимо, я не так поняла его слова, но как же иначе? И отец пояснил: — Ты — моя дочь и всегда будешь ею. Но то, во что тебя превратила эта ведьма…. Мы найдем способ от этого избавиться, — настолько уверенно произнес повелитель, что мне стало страшно: вдруг и правда найдут?
— Но Ваше Величество… Почему вы так относитесь к драконам, — чуть ли не плача прошептала я. Было обидно и горько, оттого что родитель не мог понять и принять меня.
— Не имею ничего против драконов. Кроме заносчивости и самомнения они ничего из себя не представляют. Но я не хочу, чтобы мой ребенок стал одним из них.
— Но я уже одна из них. Вам этого не изменить, — кого я пыталась убедить? Король даже слушать не хотел. Он уже все для себя решил, и мое мнение мало кого интересовало.
— Мы справимся, — мягко проговорил он.
И я не выдержала. Огонек так и взвился от обиды и моих тщетных попыток вразумить родителя. Глаза полыхнули, и я, закатав рукав платья, показала им свою сущность. Выпустила коготки, покрутила рукой, давая рассмотреть со всех сторон… Красота! Сама иной раз любуюсь и представляю, какой симпатичный из меня выйдет дракончик.
Как я и ожидала, маменька от такого сюрприза отшатнулась, но потом, когда огонь перестал лизать мою кисть, заинтересовалась. Еще бы! А чешуйки, а коготки! Прелесть же, и почему королю не нравится…
Мама протянула руку и, вопросительно заглядывая мне в глаза, осторожно прикоснулась к чешуйкам, но тут же отдернула пальцы.
"Ну же, не бойся. Это ведь я… Все та же" — говорила ей взглядом.
— Такая горячая… — растерянно пробормотала маменька, но все-таки дотронулась.
— Грош говорит, что у драконов вместо крови огонь… И, наверное, так и есть. Это волшебное ощущение… — поделилась я, с радостью наблюдая, как королева изучала мою лапку, а потом и вовсе взяла в свою руку и сжала мои пальцы. Приняла… В этот момент еще одна частичка встала на место. Будто осколки вазы собирали воедино. Сначала так было с Йеном, теперь с маменькой… Осталось убедить Его Величество.
Я благодарно кивнула королеве и подняла взволнованный взор на папеньку.
Он сидел в кресле и хмуро разглядывал наши соединенные руки.
Молчание пришлось нарушить мне.
— Папенька, — тот вздрогнул — я первый раз назвала его так, — это нельзя отделить от меня. Это и есть я. Настоящая. Без огня внутри и дракона я была бы неполной. И я счастлива, что колдунья подарила мне именно крылья.
— И отняла у тебя семью? — едко поинтересовался тот.
— Ничего она не отнимала. Она предостерегла, а то, как это восприняли вы, от нее не зависело, — откуда только взялась эта настойчивость и твердость? Ведь в первые минуты знакомства правитель меня просто в дрожь вгонял, а сейчас я позволяю себе уверенно сидеть перед ним и перечить. Подумать только!
— Не нужно было отправлять тебя жить с драконом, — проворчал отец. — Слишком много ты от него переняла. Еще и сущность эта… Говорил же, Льяла, нельзя чтобы чешуйчатый за ней смотрел. Вот полюбуйся теперь! Даже с клятвой он умудрился отравить разум нашей девочки своими бреднями. Привыкла к этой ящерице и не понимает ничего.