— Он совершил ошибку, — сказала она.
— Что обычно случается, когда сердце берет верх над разумом.
— Как жестоко! Следовательно, ты осуждаешь брак вообще только потому, что твоему отцу не повезло?
— Я ничего подобного не утверждал, — поправил ее Ларсон. — Просто не считаю, что нужно торопиться с этим, едва встретив желанную женщину.
Глэдис тоже уже начинала сердиться.
— А когда же, по-твоему, надо жениться? — спросила Глэдис.
— Когда имеется подходящая кандидатура, можно спокойно все обдумать, прийти к взвешенному решению. То есть понять, что эта женщина подходит мне и не нарушит образ жизни, к которому я привык.
— О, ты меня просто сразил своим подходом к этой проблеме! Какая продуманность, Ларсон! А эта подходящая женщина должна будет заполнить анкеты? Ей надо будет представить характеристики?
— Не болтай глупости!
— Это не я, а ты несешь вздор!
«Подходящая кандидатура»! — с возмущением подумала Глэдис. Понятно, какую он имеет в виду: элегантную, красивую, из хорошей семьи. Женщину с родословной, дипломами, незаурядного ума. Другими словами, полную противоположность ей, Глэдис. Насчет нее у Ларсона незамысловатые планы: получить максимум удовольствия и попрощаться. Хорошо еще, что он не скрывает своих намерений.
— Послушай, Глэдис! Неужели ты хочешь сказать, что не собираешься заниматься любовью с тем, кто не является потенциальным женихом?
— Да, я так считаю. По-моему, нет ничего более отвратительного, чем лечь в постель с мужчиной с единственной целью — развлечься на полчаса.
— А как насчет удовольствия?
Ларсону явно начинал надоедать этот разговор, в голосе звучало нетерпение. Но его ждет еще большое разочарование, когда он поймет, что ничего не получится. Горевать он не станет, пожмет плечами и уйдет, зная, что обязательно найдет десяток умопомрачительных красавиц, умирающих от желания отдаться сию же секунду, стоит ему лишь подмигнуть. Правда, какая-нибудь из них может и пожелать чего-то более постоянного, чем он предлагает. Что ж, тогда Ларсон применит свой дедуктивный метод и вынесет решение.
Глэдис понимала, что скоро ей ничего не останется, кроме как сожалеть о том, что она не отдалась ему. Может, правду говорят: «Хоть час, да мой»? Ведь ей вовсе не хотелось остаться старой девой, которая не сможет взглянуть на другого мужчину только потому, что он не идет ни в какое сравнение с Ларсоном Редгрейвом. Нет, такое будущее ее вовсе не прельщало.
Но если не слушать голос разума, совершенно очевидно, что ее ждет. Она любит Ларсона и станет любить еще больше, если сейчас ляжет с ним в постель. А потом, когда их связи придет конец, останутся лишь горечь и боль. Поэтому лучше не поддаваться инстинкту, даже если потом и придется сожалеть.
— Когда Тельма собирается уезжать? — спросила Глэдис, меняя тему разговора.
Она уже едва могла держать себя в руках, на нее невероятным образом действовал какой-то поистине дьявольский магнетизм, которым обладал Ларсон в такие минуты.
— Ясказал ей, чтобы не торопилась, но, скорее всего, она не задержится дольше двух месяцев. В Америке у нее связи, работу найдет без труда. Ну а я, конечно, дам ей лучшие рекомендации.
— Какой жест милосердия! — ядовито заметила Глэдис. — Правда, в этом ты как раз большой специалист. Особенно, когда нужно очистить совесть.
— О Господи! — воскликнул Ларсон в сердцах. Нервным жестом он привел в порядок волосы.
Теперь он смотрел на Глэдис сердито, что порадовало ее — пусть лучше разозлится, тогда, может, из его головы улетучатся грешные мысли.
— Послушай, я думал, мы покончили с обидами, — сказал Ларсон.
— Ты — определенно да!
— А ты — нет? Все еще хочешь представить меня в роли эдакого предателя?
— Ни в какой роли я тебя не представляю! — заявила Глэдис. — Просто надо добавить, ради большей объективности, пару изъянов в явно идеализированный портрет самого добродетельного в мире человека, которым ты себя представил.
Ларсон посмотрел на нее с улыбкой. Это было так неожиданно для Глэдис, что она почувствовала себя безоружной — чего она добилась этим разговором, своими колкостями? Ему как с гуся вода, а она от его улыбки снова начинает таять…
— А потом ты еще вздумаешь убедить меня в том, что ты святой, — продолжала Глэдис, стараясь говорить что угодно, лишь бы Ларсон не заметил, как сильно она возбуждена.
А он, улыбаясь, не сводил с нее восхищенных глаз, только поднял брови, удивившись последнему пассажу Глэдис.
— Ничего не вижу смешного! — воскликнула она.
Ларсон явно задался целью вывести ее из себя.
— Правильно, ничего смешного. Я просто любуюсь тобой, потому что ты выглядишь такой соблазнительной, когда злишься!
Глэдис чуть было не сказала, что и он выглядит именно таким. Ей совсем расхотелось противостоять его чарам. Что особенного, если…
— Я бы не сердилась, если бы ты не вломился в мою комнату без разрешения, — тихо произнесла она.
— В мою комнату, — поправил Ларсон.
— О, конечно, в твою. Но ты разве забыл, тут живу я. По твоему, естественно, приглашению. Я имею право на уединение.
— Только не тогда, когда я хочу заняться с тобой любовью.
Спокойно! — пыталась взять себя в руки Глэдис. Вдох и выдох. Не смотри ему в глаза, там опасные искорки. Постарайся преодолеть это сейчас, потом будет легче!
— А если я скажу «нет», это считается ответом? — спросила Глэдис.
— Не припомню, чтобы мне когда-либо отказывали.
— Ты самый тщеславный человек, какого я когда-либо встречала! — воскликнула она.
Ларсон расхохотался.
— Я так и знал, что ты возмутишься! Вот это реакция. Но ты весьма предсказуема, Глэдис. Ну, попробуй отрицать, что я не привожу тебя в трепет!
Конечно, он все заметил — дрожь, блеск глаз… Глэдис молчала. Она не могла ничего придумать в ответ. Все равно ничего у нее не выйдет, поскольку все ее существо стремится к нему, и он это чувствует, видит. Какие тут могут быть аргументы в свою защиту?
— Скажи, что я тебе не нужен. Что ты не хочешь меня, — медленно проговорил Ларсон вкрадчивым голосом.
Глэдис молчала, словно оцепенев. Во рту пересохло, язык будто прилип к нёбу. Ларсон осторожно сжал ее лицо в ладонях и наклонился к ней так близко, что она чувствовала на губах его дыхание. Глэдис ждала его жадного и желанного поцелуя, но он не торопился.
Он коснулся губами уголка ее рта и продолжал целовать ее, с каждым разом все крепче, пока она не стала сама искать его губы, сгорая от вожделения. Вот тогда он и поцеловал ее по-настоящему,
Глэдис не сопротивлялась. Она обвила его шею руками и прижалась к нему всем телом. Не отрываясь от ее губ, Ларсон подхватил девушку на руки и понес на кровать.
Он осторожно расстегнул блузку, любуясь девичьей грудью, просвечивающей сквозь черные кружева. Глэдис выгнулась от неистового возбуждения. Когда девушка застонала от вожделения, Ларсон расстегнул застежку бюстгальтера и начал ласкать грудь ладонями, наблюдая за реакцией от умелых прикосновений. Глэдис притянула его голову к груди, чтобы вновь ощутить обжигающие поцелуи, потом нетерпеливо расстегнула его рубашку, чтобы чувствовать каждый мускул его тела. И вот уже ее дрожащие пальцы скользнули под пояс его брюк. Ларсон застонал от нетерпения, порывисто срывая с себя остатки одежды.
Губы его скользнули вниз, лаская ее живот и устремляясь все ниже… Глэдис зажмурилась, боясь увидеть, как он будет целовать ее, пусть лучше эта изощренная ласка придет в ощущениях, Ее трепещущие бедра раскрылись навстречу его поцелуям, тело горело от прикосновений умелых рук… Она услышала стон… его стон… или собственный?..
Ларсон чуть отстранился, продолжая неистово гладить ее тело. Глэдис дотронулась до его бедра и он направил ее руку так, чтобы она ощутила, как велико его желание.
И тут Глэдис охватил страх. Она словно очнулась ото сна, вернувшись к реальности. В одну секунду девушку представила, во что превратится ее жизнь, если она отдастся Ларсону, уступит своим безумным желаниям.