— Это лондонская клиника? — спросила Дженни.
— Нет, она находится в Бирмингеме. Там чудесный персонал. На днях я отправлюсь туда на обследование.
— А по-моему, вы и так чудесно выглядите.
— Спасибо, дорогая, — улыбнулась Эстер. — Но это лишь первое впечатление. Я-то знаю, что в некоторых местах мне давно пора подтянуть кожу. Мы обе женщины, поэтому могу признаться тебе… Бюст у меня потерял былую упругость, объем талии увеличился, да и бедра постепенно начинают расплываться…
Пока Эстер жаловалась на возрастные перемены, Дженни следила за шкалой манометра.
— Что-то у вас давление слегка повышено, — пробормотала она.
— Сколько?
Дженни назвала цифры.
— А… Для меня это норма, дорогая.
— Вы упоминали об этом в клинике профессора Жиро?
— Да, но меня заверили, что методы щадящего хирургического вмешательства и хороший послеоперационный уход не одной пациентке помогли быстро прийти в норму.
Дженни немного помолчала, потом решила слегка углубить тему.
— А больше никаких противопоказаний не существует?
Эстер нахмурилась.
— Это Нора тебе наябедничала?
Дженни мастерски изобразила недоумение.
— О чем?
— О моем диабете.
— Ну, ваша сестра действительно что-то вскользь о нем упомянула… Но детально мы с ней эту тему не обсуждали. Собственно, она полагала, что вы сами расскажете мне о состоянии вашего здоровья.
Эстер недоверчиво взглянула на нее.
— Правда?
В ответ Дженни лишь обезоруживающе улыбнулась.
— В общем-то, небольшая проблема действительно существует, — призналась Эстер после небольшой паузы.
— Из-за диабета?
— Да. Но у меня всего лишь начальная стадия, поэтому…
— А что говорят в бирмингемской клинике?
Эстер вновь пожала плечами.
— Там все уверены в успехе. Сам профессор Жиро беседовал со мной… — Она вдруг замолчала и улыбнулась. — Кстати, такой обходительный доктор! И совсем не старый. Думаю, года на два-три моложе меня. Правда, слегка полноват, что, на мой взгляд, странно, ведь ему ничего не стоит в любой момент пройти процедуру липосакции в собственной клинике… Так вот месье Жиро не сомневается в благоприятном исходе лечения. Ведь оно будет многоступенчатым. И даже если произойдет нечто непредвиденное, тактику изменят… Словом, меня заверили, что все будет хорошо.
Разумеется, мелькнуло в голове Дженни. Кто же добровольно откажется от состоятельной клиентки? Да еще такой, которая только и грезит о том, как бы помолодеть.
— Но, насколько я понимаю, об окончательных выводах можно говорить лишь после обследования?
— Наверное, — неуверенно произнесла Эстер.
Может, не все еще потеряно, с надеждой подумала Дженни, глядя на приятную во всех отношениях, но отягощенную множеством комплексов женщину, свою настоящую мать.
— Ладно, отдыхайте, не буду вам мешать, — сказала она, укладывая в футляр прибор для измерения давления. — Кстати, может, и для меня найдется какое-нибудь чтиво? — спросила Дженни, увидев, что Эстер взяла отложенную книгу.
— О, сколько угодно, — улыбнулась та. — У нас много книг. Попроси Дейва проводить тебя в библиотеку. Хотя… — Эстер на секунду умолкла, чуть склонив голову набок, и прислушалась к едва слышным музыкальным руладам, доносившимся из правого крыла здания. — Кажется, он сейчас занят. Ничего, сама найдешь. Это на первом этаже, слева от лестницы.
Поблагодарив, Дженни направилась к ведущим на первый этаж ступеням. Начав спускаться, она услыхала сзади звуки чьих-то увесистых мягких прыжков. Оборачиваясь, Дженни уже знала, кого увидит. Так и есть, за ней по пятам, тяжело соскакивая с одной ступеньки на другую, двигался упитанный сэр Люк. В отличие от хозяйки он, похоже, ничуть не смущался своей комплекции.
— А, малыш… Решил составить мне компанию? Ну, идем, идем… Не покажешь, где здесь у вас находится библиотека?
Но так далеко любезность сэра Люка не распространялась. Пришлось Дженни самой искать требуемое помещение.
Удалось это не сразу. Сначала она очутилась в гостиной, где немного задержалась. Здесь тоже находился большой — едва ли не в человеческий рост — камин и стояла антикварная мебель красного дерева. На окнах висели тяжелые бархатные портьеры, стены были украшены множеством писанных маслом портретов и гобеленов. Первые порядком потемнели от времени, вторые — изрядно выцвели, обретя благородную, столь ценимую знатоками блеклость. На гобеленах преобладали охотничьи сюжеты — изображения знати с ружьями верхом на лошадях, егерей, собачьих свор и добытой дичи, — но попадались также милые пасторальные пейзажи.