Дженни слушала сей игривый разговор, все больше мрачнее и раздражаясь. Вот, значит, как! Дейв, походя, упоминает о ней в беседе с другой женщиной. «Не один» — это ведь про нее, про Дженни.
Когда Дейв сунул трубку в карман и вернулся к прерванному занятию, она встала с кресла. Ее глаза словно затянуло темной пеленой.
— Так когда тебя ждать обратно? — сдавленно слетело с ее губ.
— Думаю, дня через четыре. А может, и раньше, трудно сказать наверняка. Не знаю, как сложится ситуация.
— С Джулией?
Дженни не хотела этого говорить. Имя таинственной соперницы вырвалось само собой. Она прикусила язык, но слово, как известно, не воробей…
— В том числе, — кивнул Дейв, затягивая на саквояже молнию. — Но главное, конечно, свадьба Арчи.
— Конечно! — подхватила Дженни. — У тебя для всех находится время. А я останусь здесь одна.
Дейв пожал плечами.
— Ведь я провел с тобой больше трех недель.
Эти слова поразили Дженни в самое сердце. Она посмотрела на него, прищурившись… Перед ней стоял совершенно чужой человек, мысли которого витали где-то далеко. Как будто и не было череды сказочных дней.
— Ну и уезжай! — хрипло произнесла она.
Дейв вскинул на нее взгляд.
— Что с тобой, малышка?
— Я тебе не малышка! — отрезала Дженни. — Называй так других своих подружек. Джулию, например!
— Хорошо, я не буду тебя так называть, — сказал Дейв, пристально вглядываясь в ее лицо. — С чего это ты вдруг взбеленилась?
— А тебе трудно сказать, когда ты приедешь?
Дейв в свою очередь прищурился.
— Кажется, ты вздумала контролировать меня, детка?
Глаза Дженни гневно блеснули.
— Очень нужно! Езжай к своей… — Не договорив, она выбежала из комнаты.
Позже Дженни долго ломала голову над тем, какая муха ее укусила. Если бы не проклятая вспыльчивость, они с Дейвом расстались бы нормально.
Ох, не смеши меня! — зашелся кто-то скрипучим хохотом в глубине ее сознания. С Дейвом у тебя ничего нормального быть не может. Потому что все построено на недомолвках и частичной правде.
Но не на лжи! — мысленно возразила Дженни.
Какая разница? Результат один. Все равно вам вместе не быть. Рано или поздно кому-то из вас придется покинуть Блэквуд-холл — или тебе, или Дейву. Скорее ему, потому что он не имеет никакого права и дальше оставаться в этом доме.
Нет, мрачно подумала Дженни. Уж лучше уеду я. Пусть Дейв и Эстер живут, как жили раньше. А тетя Нора будет молчать, как прежде. Дней через десять решится вопрос, можно ли Эстер подвергнуться серии пластических операций. Вот дождусь ответа и отправлюсь восвояси.
Дальнейшие события только укрепили ее в этом решении. Через день навещая Эстер в клинике, она знала, что Дейв регулярно беседует с матерью по телефону. Самой Дженни он не позвонил ни разу, и это был скверный признак.
Значит, я ему не нужна, пришла она к горькому выводу. Поиграл и бросил. Отчего же не воспользоваться случаем, когда девчонка, можно сказать, сама вешается на шею?!
Дженни терзали сомнения, обида и боль оскорбленного самолюбия. А также невозможность — как ни старайся — искоренить из сердца любовь к Дейву. В конце концов, измученная до крайности, понимая, что при таком положении вещей оставаться в этой семье не сможет, Дженни принялась понемногу упаковывать вещи. По ее расчетам, находиться в Блэквуд-холле ей оставалось от силы дня три. Уехать она решила без предупреждения, ни с кем не прощаясь. Если Эстер и дальше будет испытывать нужду в персональной медсестре, Нора подберет таковую в два счета.
В Лондоне точно так же мучился сомнениями Дейв. Покидая Блэквуд-холл, он находился в сильном раздражении, так как не привык, чтобы подружки предъявляли к нему какие-либо требования. Напротив, многие девушки почитали за честь выказываемые с его стороны знаки внимания. В конце концов, он ведь не только красив и хорошо образован, но и является титулованной особой. Разумеется, Дейв этим обстоятельством не бравировал, но шила в мешке не утаишь.
Приехав в Лондон, он первым делом наведался в свою студию звукозаписи, чтобы лично удостовериться, что все идет по плану. Общение с музыкантами из группы «Торнадо», а также с менеджером и звукооператорами помогло ему избавиться от неприятного осадка, оставшегося после прощального разговора с Дженни.