Я увязла в янтаре этого внезапного чувства, словно муха, и отчётливо понимаю, что не выбраться. Только вырывать с мясом по кусочкам, уезжать, болеть и мучиться.
Мне нравится в этом мужчине всё. Он совершенен, и мне так отчаянно хочется к нему прикоснуться, поцеловать. Любить его хочется, несмотря на то, что он женат, несмотря на то, что скрывал это.
— Возьми мою визитку, — вдруг говорит Влад и достаёт картонный прямоугольник из бардачка. — Сзади мой личный номер написан, экстренный, так сказать. Если нужно будет что-то, звони. Всякое бывает и вообще.
Киваю и расстёгиваю боковой кармашек на сумке, а пальцы дрожат. Пихаю визитку, но она упорно не лезет, потому что я криворучка.
— Давай помогу, — улыбается Влад и забирает у меня визитку.
Только я уже успела накосячить, и записка, которую утром взяла с собой, выпадает из кармашка. Чёрт!
— Знакомая бумажка, — говорит Влад, а голос почему-то хриплый, будто чужой. — Иди, нудистка, пока я тебя не изнасиловал прямо здесь.
Зажимаю в кулаке чёртову записку и, распахнув дверь, выбегаю на улицу. Вдогонку слышится смех — или мне так только кажется, — но я не обращаю на него внимания. Главное, быстрее скрыться в подъезде подруги, чтобы Влад не увидел, насколько сильно я покраснела.
В подъезд практически вбегаю и, привалившись к двери спиной, пытаюсь перевести дух. В голове шумит, а сердце стучит так гулко, что в ушах закладывает. Наверняка, Влад уже уехал, и это хорошо, потому что от него вдалеке я смогу хорошенько всё обдумать. А ещё мне нужна Лена, чтобы просто побыла рядом. Не знаю, буду ли рассказывать ей, что Влад женат, но сейчас мне нужен человек, который знает меня лучше себя самой.
До квартиры добираюсь в тесном лифте, стены которого исписаны матерными выражениями, и сама кабина опасно дребезжит и натужно скрипит, словно мечтает оборвать свои мучения, рухнув на полной скорости в шахту. Вспоминаю, как года два назад мы застряли здесь в новогоднюю ночь. Более странного праздника в моей жизни не было никогда. Мы сидели на полу, подстелив под задницы бумажные пакеты, пили шампанское, ели мандарины, к полуночи потеряв всякую надежду, что нас спасут в старом году. Так и просидели, слушая хлопки чужих дверей, громкий смех и пьяное ликование соседей. Тогда было обидно, а сейчас вспоминается с улыбкой, как забавное приключение.
За дверью Лены полная тишина, и я на миг пугаюсь, что её может не оказаться дома. Со всей этой суетой даже забыла позвонить подруге, предупредить о своём визите, но, когда мне открывают почти мгновенно, успокаиваюсь.
Лена, с пучком огненно-рыжих волос на голове, румянцем во всю щёку и лихорадочным блеском в глазах быстро затаскивает меня в квартиру и запирает замок.
— Сомова, как хорошо, что ты пришла! А то я зашиваюсь!
Не успеваю ничего спросить, а Лена тащит меня за собой на кухню, даже не дав возможности разуться. А там…
Там царит самый настоящий Апокалипсис: гора продуктов, мучная пыль в самых неожиданных местах и жирное пятно в самом центре комнаты, на полу.
На плите дымится сковородка, а Лена чертыхается и несётся к печке, чтобы продолжить измываться над потенциальной едой.
— Ань, помоги мне, — просит жалобно, обводя несчастную и кухню торопливым жестом. — К нам скоро гости должны прийти, а у меня ничего не получается.
Ленка чуть не плачет, горестно вздыхает и бросает в сердцах сковороду, и так пострадавшую от действий хозяйки, в мойку. По всей видимости, это должны были быть блины. Но они благополучно покончили жизнь самоубийством, пригорев к поверхности намертво.
— Чтоб ты без меня делала, Гордон Рамзи безрукий? — тоже вздыхаю и снимаю с крючка смешной фартук с прыгающими гномиками в забавных поварских колпаках.
— Для начала нужно тут всё отмыть, а потом уже готовить с чистой совестью.
За полчаса управляемся, болтая о всякой ерунде: о бывших однокурсниках, с которыми после защиты диплома ни разу не виделись, хотя на прощальной вечеринке слёзно в этом клялись друг другу; о скидках на кроссовки и “офигенскую юбку”, и ещё о чём-то, совершенно пустом. В окно льётся свет, и так хорошо просто разговаривать ни о чём, смеясь и дурачась.
Когда разговор заходит о собеседовании, пытаюсь перевести тему, но Лена, будто почуяв что-то, вгрызается в меня мёртвой хваткой:
— Сомова, всё в порядке? — спрашивает осторожно, а в зелёных глазах опасный огонёк мелькает. — Ты же не просто так ко мне приехала?
— Просто соскучилась по тебе.
— Ага, так я и поверила, — цокает языком и даже головой качает. — Нехорошо обманывать лучшую подругу. Что? Тебе отказали? Или приняли? Колись, а то применю запрещённый приём: щекотку!