— Хм, ладно, рискну, — смеётся, а я веду её в спальню.
Когда через минуту выхожу из комнаты — буквально вытаскиваю себя за шкирку, чтобы не наделать глупостей и не прилечь рядышком, — сталкиваюсь в коридоре с Татьяной Сергеевной. Она впивается в меня напряжённым взглядом, намеренная выпотрошить им, вывернуть наизнанку. Не женщина — рентген.
— Владислав, с вас кофе, — заявляет вдруг, а я киваю. — Спальня дочери там? — снова киваю, а она скрывается в нужном направлении.
Ну, кофе, значит, кофе. Сложно, что ли?
Пока заправляю кофеварку, пока жду приготовления, Татьяна Сергеевна возвращается в кухню и присаживается на краешек стула, сложив руки на столе. Обводит взглядом комнату, тщательно изучает каждый предмет, хмыкает, завидев мой пиджак на спинке соседнего стула, а я молчу, не мешая ей созерцать.
— Значит, Владислав, — говорит наконец, усмехаясь.
— В документах так написано.
Ставлю на стол две чашки и сахарницу, но Татьяна Сергеевна не торопится пить. Только смотрит на меня, думает о чём-то, размышляет. То ли обвинительную речь готовит, то ли о своём мечтает — по лицу так сразу и не разберёшь.
— И сколько же тебе лет, Владислав?
— Я юн душой, между прочим. Но, по факту, тридцать три.
— А ей двадцать один, — заявляет и хмыкает. — Не староват? Как думаешь?
— Ей не двенадцать, а мне не восемьдесят... Хотя, согласен, многовато.
— Ну... мы с Аниным отцом были ровесниками, и ничем хорошим это не закончилось, — изрекает, тяжело вздыхая. — Может быть, даже неплохо, что ты старше.
А чёрт не так страшен, как его малюют. Авось, прорвёмся. Даже без кровопролития обойдёмся.
— И давно это у вас?
— Недолго, но серьёзно.
Сказал и сам себе удивился. А ведь и правда, всё слишком серьёзно, хоть и стремительно.
— Серьёзно, говоришь? Ну-ну... — Делает глоток кофе, морщится и добавляет таки две ложки сахара. — Знаешь, Владислав, я Аню родила на втором курсе, и как-то завязла во всём этом. Ни карьеры, ни жизни толком не видела: только мужнины гульки, готовку, стирку и редкие походы на рынок за новым пуховиком. Городок у нас маленький, с работой напряжёнка, потому у меня всегда была одна мечта: чтобы дочь добилась того, что у меня не вышло.
— Аня добьётся, она упорная.
— Она всегда была умницей, — печально улыбается Татьяна Сергеевна, помешивая остывающий кофе маленькой ложечкой. — Отличница, гордость школы, хорошая любящая дочь, животных любит. Идеальная ведь, лучшего и не пожелаешь.
Молчу и слушаю, потому что так я, может быть, для себя пойму что-то.
— А я... я была не лучшим примером для подражания, но я так боялась, что она повторит мою судьбу: влюбится в первого красавца, обо всех своих планах и амбициях забудет и в итоге превратится в чью-то тень без своего мнения и голоса.
Я до ужаса всегда боялась, что она найдёт себе кого-то, кто любит себя больше чем её, и она положит всю молодость на то, чтобы угодить своему мужчине. Лишь бы не ушёл.
Это всё чисто женское, оно тебе ничего не даст — вы, мужчины, меряете всё иными категориями, но я просто хочу, чтобы ты понял: если ты не готов чем-то жертвовать ради неё, если не готов меняться, становиться лучше, то лучше оставь её. Если есть другие женщины, уйди. Это не сложно. Она ведь хорошая, она любит тебя — я заметила. Но пусть она сейчас переболеет, пока всё не зашло слишком далеко, чтобы потом не пришлось сидеть на руинах.
— Татьяна Сергеевна, я ведь взрослый мальчик и понимаю, что слова — это ерунда. Я могу сейчас разорвать на груди рубашку и поклясться быть самым верным и примерным, и никогда не оступаться, быть идеальным во всём. Но вы поверите мне? Я бы себе не поверил.
— Верно мыслишь. Продолжай.
— Я могу лишь гарантировать, что никогда не обижу её намеренно. Жизнь слишком непредсказуемая штука, но здесь и сейчас Аня для меня слишком много значит.
— Ты бы действительно мог убить того наркомана? — задаёт неожиданный вопрос, барабаня пальцами по столешнице.
— Мог бы. Если бы Аня серьёзно пострадала.
— В тебе живёт рыцарь, — улыбается и поднимается из-за стола.
Молча слежу за её действиями, а Татьяна Сергеевна расстёгивает большую клетчатую сумку, извлекая на свет бутылку вина.
— Домашнее, — потряхивает ею в воздухе и продолжает: — Ты не запойный, случайно?
— Вроде до этого дня не был.
— Мало ли... вдруг вместе с рыцарем в тебе живёт алкоголик. Не бывает ведь идеальных людей, а ты прямо образец.
Знали бы вы, дорога Татьяна Сергеевна, что я официально женатый человек, быстро бы нашли недостатки, но молчу об этом, потому что не враг сам себе.