– А я напротив, их глотал когда-то.
– Вы любите читать?
– Не буду лукавить. Сейчас практически не читаю. Некогда.
– Понимаю, ваша работа.
– Да.
Максим вернулся и присел между ними, прислонившись головой к руке Полонского.
– Не устал? – Ростислав слегка взъерошил его волосы. – Может, поедем домой?
– Нет. Я хочу ещё здесь остаться.
– Максимка, целый день сегодня с вами? – с улыбкой спросила Маша.
– Да, вечером отправимся домой. Передам его родителям, – Ростислав пристально всмотрелся в её лицо, которое она, спустя минуту, смутившись, отвела в сторону и снова посмотрела на воду.
– Весело вам с ним, завидую.
– Да уж, скучать он мне не даёт.
Полонский без стеснения принялся рассматривать её лицо уже при солнечном ярком освещении. Нежная кожа, подрагивающие ресницы и слегка сжатые губы. Она смотрела, не моргая на воду, и явно о чём-то думала.
– Где бы ещё встретились! – раздавшийся за спиной громкий мужской голос, заставил повернуться их обоих.
Ростислав пристально всмотрелся в силуэт высокого, плотного мужчины, который стоял со скрученным в трубочку пледом под мышкой и смотрел с ехидной улыбкой на Машу. Полонский взглянул на Урбенину и заметил, как она побледнела и резко отвернулась, опустив голову. Её пальцы подрагивали. Она поспешно закрыла книгу, положила в корзину оставшиеся яблоки и бутылку воды.
– Что случилось? – обратился к ней Полонский.
Она перевела на него слегка рассеянный взгляд.
– Я ухожу.
– Почему? Кто это? – Ростислав снова повернул голову на мужчину, который уже к ним приближался.
– Что, перестала узнавать своего мужа? – мужчина плюхнулся на плед рядом с ней, отложив свой куль в сторону.
– Степан, уходи, прошу тебя, – тихо проговорила она.
– Что значит уходи? Мы не виделись с тобой несколько месяцев.
– Я бы предпочла и дальше тебя не видеть.
– Что ты говоришь. А кто-то ещё совсем недавно клялся мне в вечной любви.
Маша попыталась подняться на ноги, но мужчина резко дёрнул её за руку, и она, потеряв равновесие, снова присела на плед.
– А я, между прочим, скучаю по тебе и по твоей трепетной заботе. Ты как не странно оказалась лучшей женой и твоей опеки мне не хватает.
– Что, снова нужна домработница?
– А для большего ты не годишься. Ты же видела себя в зеркало. Но я всё равно скучаю по тебе. Ты преданная, а это отличный показатель для жены. Возвращайся ко мне. У меня теперь есть свой дом, в ваш я больше не вернусь, потому что твой папаша грозился убить меня, если ещё раз увидит с тобой рядом, – мужчина обнял её за талию, притягивая к себе.
– Оставь меня в покое, – она расцепила его руки. – Ты пьян, уходи.
– Подумаешь, нежная какая, раньше тебя это не смущало. Да, и выпил я всего ничего, бутылку пива с утра. Имею право, у меня законный выходной. Поехали ко мне. Я соскучился. Помнишь, как тебе было хорошо со мной в постели. Я тебя всему научил. Ты ведь до меня даже не знала, что это такое испытывать удовольствие с мужчиной.
– Отстань от меня. Убирайся! Я тебя, презираю! – Маше всё-таки удалось подняться на колени, но сильная мужская рука снова усадила её на место.
И когда его стальные пальцы на её руке заставили её сморщиться от боли, Ростислав решил вмешаться.
– Послушайте, любезный, вам, кажется, ясно сказали, чтобы вы уходили и не мешали людям отдыхать.
Иверский поднял глаза и гневно взглянул на Полонского.
– А тебе, козёл, что кто-то мешает? Сиди и отдыхай, а я с женой разговариваю.
– Маша, это что ваш муж?
– Мы в разводе уже год, – она смотрела в глаза Полонского, и он заметил в их глубине выступившие слёзы.
Взглянув на Максима, который по-прежнему стоял у воды и бросал камешки, Полонский поднялся на ноги и, взяв Машу за руку, помог ей подняться. Передав в её руки корзину с яблоками и книгу, он гневно посмотрел на развалившегося во весь рост Иверского.
– Встань с пледа! – громко обратился он к нему.
– Ростислав Андреевич, не надо. Пусть сидит. Пойдёмте, – она коснулась пальцами кисти Полонского.
– Я сказал, встань с пледа, сволочь! И проваливай домой.
– А кто ты такой, чтобы мне указывать? А… догадался… Машка стерва, что уже нашла себе хахаля? Только учти, ты такая… – он показал на её ногу, – никому не нужна, кроме меня. Я один тебя терпел, а ты думаешь, это так классно иметь такую жену. Ты жалкая, особенно в постели…
Урбенина закрыла лицо руками и расплакалась.