Трудно было понять, кто это, потому что на всаднике был надет темный плащ с капюшоном, сливавшийся с цветом вороного коня. Больше всего всадник походил на демона, возникшего из глубин преисподней и надвигающегося на них.
– Кто это? – гневно воскликнул Мордрак.
– Это не из моих людей, – резко бросил Каван.
– Врешь! – взревел Мордрак.
Всадник управлялся с конем искусно и приближался очень быстро. Если бы не его мастерство, он столкнулся бы сразу с четырьмя воинами Кавана. Скакун преодолел последние несколько футов, всадник натянул поводья и скинул капюшон.
– Гонора! – вскричал Каван, подскакал к ней, обнял за талию, приподнял и пересадил в свое седло. Наконец-то жена в его надежных объятиях – больше он ее не потеряет. Каван даже подумать не мог, чтобы еще раз пережить этот унизительный страх и саднящую пустоту, которые терзали его после похищения Гоноры.
– Я сбежала! – с ликованием воскликнула жена и быстро чмокнула его в щеку.
Кавану нужно было так много сказать ей, но он просто молчал и смотрел на Гонору. Он был так счастлив снова видеть ее прелестные фиалковые глаза, чувствовать, как она всем телом прижимается к нему, видеть ее улыбку, ощущать ее тепло – и ее любовь.
В его темных глазах возник убийственный блеск, когда он заметил синяки у нее на щеке. Кавану хотелось взреветь от ярости и убить человека, виновного в том, что его жене пришлось перенести, но мягкая улыбка Гоноры укротила его воинственное сердце.
– Теперь со мной все в порядке. Я рядом с тобой.
Каван взял себя в руки. Нужно выполнять свой долг, но он поклялся себе, что чуть позже обязательно расскажет Гоноре о чувствах, наполнявших его душу. Он повернулся к Мордраку.
– Что ж, ты потерял и ту незначительную возможность торговаться, которую имел.
– Не имеет значения. Пока мы тут беседуем, мои отряды напали на твои земли и уничтожают твой клан.
Каван расхохотался:
– Ты и в самом деле считаешь меня таким болваном?
Мордрак настороженно посмотрел на него:
– Мой клан и несколько соседних подготовились к твоему нападению. Как раз сейчас мой брат и вожди остальных кланов берут в плен твоих людей, и, должен добавить, делают это с легкостью, потому что твое поведение весьма предсказуемо.
Мордрак впал в бешенство:
– Врешь!
– В отличие от тебя я говорю правду, но выбор, конечно, за тобой.
– Ты думаешь, я такой трус, что сразу сдамся? – злобно оскалился Мордрак.
– Ты забыл, что я бежал отсюда и меня никто не заметил. Неужели тебе не пришло в голову, что я точно так же могу попасть в твою крепость и меня тоже никто не заметит?
Лицо Мордрака побагровело от ярости. Он быстро обернулся и увидел, что по всей длине каменной стены воины Кавана разоружают его людей.
Каван дал сигнал к наступлению, и шеренга его воинов ринулась вниз со склона.
– Я воспользовался нашей встречей, чтобы моим воинам хватило времени проникнуть в твою крепость и отыскать мою жену, – объяснил Каван, обнимая Гонору за талию. – Но она сберегла нам такое ценное время. Впрочем, она отважная женщина. Мне следовало догадаться, что она непременно сумеет сбежать.
Люди Кавана окружили их, а из крепости и из леса выезжали все новые и новые воины. Лицо Кавана посуровело.
– Ты окружен. Сдавайся. Теперь это земли Синклеров, – властно сказал он.
Его люди разразились криками восторга, и очень скоро крепость была взята, пленники освобождены, а их место заняли другие пленники. Для Кавана и Гоноры поставили палатку – они отказались заходить в крепость даже ненадолго. Каван уже провел там слишком много времени, а Гоноре хватило с лихвой и нескольких дней.
Но только поздно ночью они остались наконец вдвоем. Обнаженные супруги лежали на походной кровати. Одеяло из мягкой шерсти покрывало толстый ворох соломы, а другим одеялом они укрывались сами.
Каван нежно прикоснулся к ее поврежденному лицу. Гонора накрыла его руку ладонью:
– Я чувствую себя замечательно и так горжусь собой! Я вела себя храбро, хотя все-таки немного боялась.
Каван негромко рассмеялся и поцеловал синяк на ее щеке.
– Это признак истинного воина. Я горжусь тобой.
Гонора наморщила лоб.
– Что случилось? – заволновался Каван. Он не хотел, чтобы их счастью помешало что-то еще.
– Я не понимаю. Если ты знал, как попасть в крепость Мордрака, почему не напал на него раньше?
– Мы собирались, – признался Каван. – Мы с отцом и братьями уже разработали план нападения и хотели назначить день, но тут отца убили. Тогда я решил, что лучше немного подождать, убедиться, что убийство имело отношение к варварам, и тогда наши воины с еще большим рвением пошли бы сражаться за своего погибшего вождя.
– Так, значит, ты давно планировал это нападение? – спросила Гонора.
Каван кивнул:
– Мы понимали, что это единственный способ избавить наши земли от варваров, а может быть, и найти Ронана.
– Но его здесь нет, – огорченно произнесла Гонора.
Кавану было тяжело повторять печальные известия о Ронане.
– Никому не известно, где он сейчас находится. Мордрак продал его работорговцам, а поскольку они предлагают свои услуги любому, кто платит, Ронан может быть где угодно. Возможно, его даже увезли из Шотландии.
– Хоть это и тревожная мысль, но, может быть, для него так лучше? Это дает Ронану больше возможностей для побега, – с надеждой произнесла Гонора.
– Я молюсь, чтобы ты оказалась права. И все же не очень верю Мордраку. Он мог и соврать, как врал про тебя. Он сказал мне, что ты беременна, а потом я услышал, что все не так, и понял, что он просто врал мне в надежде, что я приду в ярость и наделаю глупостей. Я чуть так и не поступил. – Каван положил руку Гоноре на живот. – Я бы с радостью увидел, как он растет и округляется. Ты стала бы еще красивее, чем сейчас.
Гонора мягко улыбнулась, но ничего не ответила. Каван склонился над ней и нежно поцеловал. Он хотел, чтобы страсть их разгоралась медленно, чтобы руки, любовно лаская, могли исследовать все потаенные уголки. Но страсть их разгорелась мгновенно и запылала сверх всякой меры. И неудивительно – они провели в разлуке трое суток. До сих пор им не приходилось так долго жить без любви.
Любовь.
Слово сверлило мозг и стучалось в сердце. Каван лег на жену и нежно вошел в нее, и очень скоро они растворились друг в друге, и два тела двигались, как одно, и они разом достигли вершины и обрушились с нее, покрытые потом, задыхающиеся и прильнувшие друг к другу. Они не шевелились, упиваясь изысканным наслаждением своей любви.
Каван первым пришел в себя. Он пытался произнести слова, которые давно просились наружу, и наконец, несмотря на прерывистое дыхание, прошептал:
– Я люблю тебя, Гонора. Я люблю тебя.
Ее тело напряглось. Она медленно повернула голову и посмотрела на мужа затуманенными от слез глазами.
– Правда? – дрожащим голосом спросила она.
– Правда. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я буду говорить это снова и снова, пока ты не поверишь, что это правда.
Гонора хихикнула:
– Тогда продолжай.
И Каван сказал, но жена его остановила.
– И ты будешь говорить мне это всегда?
– Да, я буду говорить тебе это каждое утро, напоминать каждую ночь и шептать днем, чтобы ты помнила, как сильно я тебя люблю.
– Вот это я и хотела услышать. Мне нужно было это услышать.
– Я знаю, – признался Каван. – Я должен был сказать тебе это раньше. Я знал, что люблю тебя, но не мог произнести это вслух. Не знаю, почему, но…
– Не важно, – мягко шепнула она. – А теперь и я могу сказать…
Каван негромко засмеялся:
– Ты много раз говорила, что любишь меня.
– Но я еще не говорила тебе, что жду твоего ребенка.
Он ошеломленно уставился на жену:
– Правда?
Гонора улыбнулась:
– Правда.
Он положил руку ей на живот.