— Если ты не заметил, то в Медусельде женщин не хватает! Они всего лишь помогли мне, совсем немного! И я никого не заставляла! — всё это вырвалось на одном дыхании, но он лишь сильнее сдавил горло, и пришлось сдаться, — больше никогда их не о чём не попрошу.
— Я наблюдаю за тобой, лучше не забывай об этом.
Эйомер, наконец, ослабил хватку и, сумев вырваться, я со всех ног бросилась в конец коридора к дверям своей маленькой комнатки.
— Сенешаль, — голос дрожал, но лишь в первую секунду: обида и желание отыграться стремительно брали верх над разумом. Взявшись за дверную ручку, я оглянулась, чтобы убедиться, что Эйомер всё ещё здесь и смотрит на меня, — сколько тебе лет?
— Тридцать, — ответил он, удивлённо приподняв бровь.
— Это достаточно много для рохиррима?
— Пожалуй.
— Мне нравятся букеты из незабудок, — выпалила я и, влетев в комнату, захлопнула дверь, запирая её на засов.
Глухие удары обрушились на неё уже через несколько секунд, но лишь нарочито громко рассмеявшись над бранью Эйомера, я принялась расстилать постель. Не станет же этот надменный грубиян ломать дверь комнаты, в которую поселила меня Эйовин? Ведь как потом с сестрой объясняться?
Когда шаги воина затихли в коридоре, я сняла платье и, аккуратно положив его на сундук, забралась под одеяло. Что ж, теперь у меня на одну проблему больше, и уже завтра эта упрямая проблема наверняка захочет отыграться. Вот только я не та, кого легко запугать, зря он надеется.
Комментарий к глава 6. Букет из незабудок
https://vk.com/club118071311?w=wall-118071311_170%2Fall
========== глава 7. Покушение в Медусельде ==========
Конечно, постоять за себя я умею, да и запугать меня — задача не из лёгких, но тем не менее, на следующее утро вниз я спускалась на ватных ногах. Сердце предательски колотилось, и хотелось трусливо вернуться в свою комнату, чтобы запереться там как минимум на неделю. Но ведь это высшая степень страха? А я не боюсь Эйомера. Совсем. Я боюсь его гнева и вспыльчивого характера. А так больше ничего. Сенешаль как Сенешаль, пусть и красивый, мне-то что? Пускай на него другие любуются и вздыхают: «О Боже, какой мужчина!», а мне он уже столько раз угрожал, что даже Гнилоуст милее. Вру, конечно. Вот уж кого я безудержно боюсь и терпеть не могу, так это Гриму, и что-то мне подсказывает, что он чувствует это интуитивно.
Когда я, опасливо оглядываясь по сторонам, вошла в зал, то обнаружила, что он почти пуст. В нём не было никого кроме тех двоих, кого я так боялась там встретить. У пустого трона Государя стояли Эйомер и Грима; один был высок, горделив и полон кипучей энергии, второй взбешен, бледен и облачён в тёмные одежды, словно хищная птица. Юркнув за колонну, жалея, что вообще пришла сюда, а не отправилась на кухни или в ткацкую, я испуганно вслушалась в их спор.
— Ты не посмеешь нарушить приказ Конунга! Все воины Рохана, свободные от пограничного дозора, должны находиться в Эдорасе и охранять город от Врага, — шипел, почти выплёвывал слова Гнилоуст, старательно распрямляя плечи в жалкой попытке хоть немного сравняться с рослым, широкоплечим Сенешалем. — Ты должен оставаться здесь, в Медусельде! Такова воля твоего Короля!
— И кто меня здесь удержит? Ты что ли? — издевательски усмехнулся Эйомер, сверху вниз, словно на муравья, глядя на Советника. — Думаешь, я позволю сжигать сёла и поля Марки, мародерствовать на моей земле, а сам засяду, как девица, в четырёх стенах?! Может, ещё крестиком вышивать прикажешь?! Единственное, что я с удовольствием вышью, так это кайму на твоём саване! Во дворце достаточно стражи, чтобы мой дядя был в полной безопасности, а я сейчас же отправлюсь в рейд и уничтожу разбойников, отнявших жизнь у Тэйодреда и его дружины! Недолго им осталась осквернять своим смрадом степи Рохана! Я жестоко отомщу этим тварям за каждого погибшего воина!
— Ты никуда не поедешь, Сенешаль! — скрипя от ненависти зубами, выпалил Гнилоуст. — Ты не в праве нарушить приказ!
— Попробуй остановить меня!
С этими словами Эйомер размашистым шагам направился к дверям. Сделав лишь одно движение вперёд, я медлила, не зная, опасно попадаться ему на глаза или нет.
— Тоже хочешь остановить меня? — зло рявкнул неуловимым образом заметивший меня в тени колонны витязь. — Ну давай, покажи свою ядовитую суть!
— Ты должен ехать, — шепнула я одними губами, надеясь, что Эйомер всё же расслышит меня, и кивнула в сторону его заклятого врага. — Но он сделает всё, чтобы уничтожить тебя за это.
— Боишься за меня или за себя? — на миг черты его лица смягчились лишь для того, чтобы посуроветь ещё сильнее. — Хама присмотрит за Эйовин и тобой, вам нечего бояться.
— Вернись живым, — эти слова вырвались из самого сердце, не знаю, откуда взялись они и этот страх, но, похоже, Эйомер был удивлён не меньше моего.
— Не сомневайся, — кивнув, он покинул зал, а я… Я осталась, объятая холодом и паникой, как никогда прежде.
— Он не вернётся, смертники не возвращаются! — зашипел у меня за спиной Гнилоуст. Прежде чем я успела отскочить, он больно вцепился в моё запястье и рывком развернул лицом к себе. — А если и вернётся, сгниёт в темницах, и плоть с его костей обглодают крысы. Теперь ты осталась без своего покровителя, маленькая целительница, возможно, тебе нужен новый?!
— Сенешаль мне не покровитель, — я попыталась вырваться, но он оказался неожиданно силён и лишь ближе притянул меня к себе.
— Я видел, как он смотрит на тебя, — его зловонное дыхание ударило в лицо, вызывая тошноту и головокружение. — Не пытайся это отрицать!
— Он ненавидит меня!
— Ненависть похоти не преграда, но этот цветок ему не достанется, — шёпот Советника превратился в свист, вторая рука скользнула в мои распущенные волосы. — Этот цветок будет моим…
Задыхаясь от паники, я уже собралась врезать хуком снизу по его физиономии, но тут от дверей раздался громкий женский окрик.
— Грима! Отпусти девушку, иначе я позову стражу!
Руки мужчины разжались, стремительно отбежав от него, я оказалась в объятиях Эйовин и, с облегчением выдохнув, прижалась лбом к её плечу.
— Целительнице стало плохо, я лишь хотел усадить её на скамью и открыть окно, — поднимая ладони вверх, Грима улыбнулся, отступая от нас. — Душно здесь с утра.
— Должно быть, — окатив его ледяным взглядом, рохирримка спешно повела меня к выходу. — Что ему нужно от тебя?
— То же, что и от всех: запугать, чтобы самоутвердиться за счёт вызванного страха.
— Держись от него подальше, Грима — гнилой человек.
Не в первый раз слышу этот совет и непременно буду ему следовать.
Мы вышли на мраморную площадку перед дворцом и не спеша начали спускаться вниз. Стражники кивали нам и, приветствуя, желали доброго дня. Узнав в одном из них Эрвина, я украдкой улыбнулась юноше, в ответ он задорно подмигнул: похоже, в отличие от своего Маршала он не видел ничего дурного в том, чтобы помочь девушке. Небо, наконец, расчистилось от свинцовых туч, и теперь по его белёсо-голубой глади скользил бледный диск солнца. Его лучи совсем не грели, но всё же радовали, успокаивали растревоженную душу.
— Эйомер решил покинуть Медусельд, — нарушила я молчание, когда мы дошли до небольшой коптильни.
— Знаю, мы простились с ним ещё рано утром, — кивнула Эйовин, ведя меня за одну из казарм. — Брат хочет расквитаться с убийцами Тэйодреда, это его право.
— Но Грима говорит, Конунг запретил ему с дружиной покидать Эдорас, — выходя вслед за ней к краю широкой площадки, я увидела воинский эоред: облачённые в стальные латы, приторочив щиты и копья к сёдлам могучих скакунов, витязи в молчании выезжали в распахнутые ворота. На начищенных до блеска доспехах играли солнечные блики, ветер развивал конские гривы, изредка издаваемое жеребцами ржание напоминало о том, что я смотрю не замедленные кадры фильма, а это действительно происходит. Эйомер скакал впереди, лишь на миг он обернулся, чтобы на прощание кивнуть сестре. Я почти спряталась за неё, понимая, что, как не страшилась тяжелого характера Сенешаля, оставаться в покинутом им Медусельде боюсь. — Он грозился запереть Эйомера в темнице.
— Не слушай его абсурдные речи, — промолвила рохирримка, провожая брата взглядом. — Дядя никогда не допустит этого.
В том, как она ошибается, Эйовин убедилась уже вечером, когда Конунг в конце ужина, перед тем как удалиться в свои покои, объявил, что его племянник, сын его сестры Тэйодвин, обвиняется в нарушении королевского приказа и сговоре с целью захвата престола Рохана, а посему отстраняется от командования войсками и будет взят под стражу, для чего на его поимку и доставку в Медусельд отправлено несколько десятков дружинников. Поддерживаемый под руку Гримой он удалился, а в зале повисла тишина, которую некоторое время нарушали лишь возня собак да потрескивание огня в очаге.