Выполнив поручения Эйовин и прихватив на кухнях булочку для себя и пару яблок для Талы, я отправилась на конюшни, где вместе с Кеоримом и несколькими младшими конюхами принялась чистить скакунов вернувшегося вчера эореда. Таковых оставалось не слишком много: основную часть благородных животных успели привести в надлежащий вид ещё с вечера, а потому через пару часов мужчины разошлись, а я осталась у стойла Талы, намереваясь по привычке немного поболтать с ней, прежде чем вернуться во дворец. Говорила, разумеется, я одна, кобыла только прядала ушами и периодически взмахивала хвостом. Похоже, скоро она станет моим личным психотерапевтом: к проблемам в общении с заносчивым Сенешалем и выживании в чужом мире теперь добавилось и Братство, появления которого я благополучно забыла ожидать. Бесспорно, я рада поглазеть на настоящих Арагорна, Гимли и красавца Леголаса, но вот спросить у груды мышц под гордым званием Воевода всея Гондора, каким образом он отмахался от урукхаев, вряд ли решусь, ибо не поймёт. Очень не поймёт. Ещё пришибёт ненароком, пытаясь со всей любезностью выяснить, с чего я взяла такой бред? Фродо-то вон чуть не зашиб. А может даже не пытался, потому и живой? Может, передумал Кольцо отнимать? Как не крути, у всех от этого Кольца одни проблемы, только Горлум приятности находил в том, чтобы, нацепив его на палец, орков камнем глушить и к себе в пещеру на обед и прочие гнусности тащить. Пусть, типа, хоббит сам с ним мыкается, а я вернусь в Минас-Тирит, и поглядим ещё тогда, кто там править по окончании войны будет? Хотя, что я всё о грустном? Может Боромир — исключительный альтруист и шибко печётся о своём народе? Вон ведь как легко согласился дать урок незнакомому пареньку. Хорошо бы не взбесился, когда поймёт, что это девушка. Надеюсь, альтруизм в нём возобладает.
— Любишь с лошадьми возиться, девочка?
Услышав за спиной мужской голос, я едва не подпрыгнула от неожиданности и, обернувшись, увидела перед собой мягко улыбающегося Мага. Вот те раз! Уже из-за стола встал? А Профессор писал, что он покушать любит, и никак не меньше, чем хоббиты. Бильбо ему вон какие столы накрывал, а он всё равно: то курицу умудрялся потребовать, то огурчики соленые. Кстати, зачем ему огурцы? Соль суставам очень вредит. Вот отнимутся ноги, и кто тогда Дэнетора опекать будет и на путь истинный наставлять?
— Добрый день, — учтиво склонив голову, я попыталась понять, что Гэндальф делает в конюшнях? Вроде бы как в тронном зале ещё совет намечался, или он уже закончился? — В Рохане чудесные скакуны, ухаживать за ними сплошное удовольствие. Наверное, вы пришли проведать Светозара? Кеорим вывел его на прогулку.
— Я видел их, конюх и подсказал мне, где тебя найти.
— Меня? — по плечам побежали зябкие мурашки: зачем я могла понадобиться Волшебнику? Какое ему дело до обычной девчонки?
— Прости, мне не слишком привычно твоё имя, Лютиэнь, точнее оно для меня связано совсем с другой девушкой, но речь сейчас, конечно, не об этом. Племянник Тэйодена рассказал мне о твоём необычном появлении в Эдорасе и спрашивал, знаю ли я о загадочной, расположенной за морем стране, из которой ты прибыла.
Вот сплетник! И кто его только за язык тянул? Неужели никак не угомонится? Впрочем, Гэндальф — Истар, Майа, возможно, именно он сумеет понять, каким ветром меня занесло в Арду, и скажет, есть ли возможность вернуться в свой мир? Собираясь с духом, я взглянула в его проницательные бледно-голубые глаза и, уловив в них искры доброты и участия, принялась описывать странный роковой вечер и мельтешение ярких светлячков, желая рассмотреть которых, и оказалась здесь.
— Джон тоже говорил о светлячках, — кивнул Волшебник, когда я закончила свой рассказ, и, подойдя ближе к стойлу, погладил прядущую ушами Талу. Кобыла громко всхрапнула и уткнулась носом в его широкую, не по-стариковски крепкую ладонь. — Он описывал, как возвращался апрельским вечером с занятий и увидел рой светлячков, круживших у калитки заброшенного сада. Решив рассмотреть их поближе, он шагнул за забор и оказался в садах Ривенделла.
— Значит, я не первая к вам попала? Были и другие?
— Не могу утверждать, было ли таких случаев больше двух. Я гостил в эльфийской Обители, когда там появился Джон, а теперь встретил тебя. Пересекал ли кто-то ещё границы незримых миров, мне неведомо, но не думаю, что это случается часто, Валар тщательно охраняют границы параллелей, вряд ли в них много лазеек.
— Параллели? Параллельные миры?
— Мелодия Единого многогранна, никто кроме него самого не знает всех её тайн. — Гэндальф развёл руками, словно стремясь показать необъятность целой вселенной. — Параллельные миры или разрозненные грани единого мира? Мне не ведом ответ на этот вопрос, дитя.
— Но вы верите мне, не считаете врагом, как… Эйомер? — имя моего обидчика сорвалось с губ шёпотом, память услужливо напомнила, как вчера брат Эйовин заставил съесть кусок пирога, чтобы проверить, не отравлен ли он.
— Ты появилась в трудное время, не все, как я или эльфы, могут отличить ложь от правды, многие опасаются происков Врага, нельзя судить их за это.
— А Джон, какой он был? — только сейчас начиная понимать, что, похоже, речь идёт о Профессоре, написавшем книги, которые с раннего детства были моими верными друзьями, я с новым интересом взглянула на Мага.
— Очень молодой, совсем ещё мальчишка. Он рассказывал о стальных конях, мчащих быстрее самых резвых жеребцов Марки, и механических птицах, взлетающих высоко за облака. Но больше, чем говорить, Джон любил слушать. Он как губка впитывал эльфийские предания и часами сидел в библиотеках, изучая книги. У него была удивительная тяга к языкам, Владыка Элронд обрёл в нём талантливого, любознательного ученика. Мне казалось, юноша вполне доволен жизнью в Ривенделле, но однажды он сказал, что очень тоскует по своему дому и хотел бы вернуться туда, откуда пришёл. Никто в Обители не ведал, как выполнить его просьбу, и тогда Арагорн отвёз Джона в Лотлориэн. Там, в Карас-Галадоне, он прожил около года, а затем Владычица Галадриэль сумела отправить его за завесу, туда, где он родился.
— Значит, и я смогу вернуться домой? — сердце гулко заколотилось от радости, с надеждой глядя на Волшебника, я не могла не думать ни о ком кроме мамы: как хочется скользнуть в её объятия и спрятаться, отгородится в их родном, спасительном тепле от всего, что случилось со мной за последние дни. — Чтобы вернуться домой, я должна поехать в Зачарованный Лес? Там мне помогут?
— Боюсь, что нет, Лютиэнь. В отличие от Джона ты не сможешь вернуться, — Гэндальф лишь устало покачал головой, когда я в отчаянии схватила его за руку. — Владычица потратила очень много сил, чтобы выполнить его просьбу, сейчас же все её силы уходят на защиту Лотлориэна от Врага, а потом, даже если нам удастся победить в войне, магия навсегда покинет земли Арды, без неё помочь тебе никто не сможет. Даже если мы попытаемся отправить тебя на эльфийском корабле к заповедным землям, ты можешь просто погибнуть — человеку не дано ступить в Валинор.
— Значит, надежды нет? — сдержать слёзы было неимоверно трудно, секундная радость сменилась глубоким, оглушительным отчаянием.
— Надежды нет у того, кто лежит на смертном одре, а ты жива и молода, — положив ладонь на плечо, Волшебник привлёк меня к себе, упираясь подбородком в макушку и словно пытаясь поделиться частицей своей мудрости. — Пусть Арда сейчас объята пламенем войны, уверен, тебе доведётся увидеть мир на её землях.