Слушая рассказ Ранары о том, как Дэнетор, к которому она, похоже, относилась с большим теплом и уважением, принимал послов, вёл переговоры и устраивал праздничные обеды для гостей, я поняла, что если выхода из сложившейся ситуации и не видно, то принять ещё одно решение всё равно можно. У меня больше нет Эйомера, нет Роханских степей, нет моей маленькой комнатки в Медусельде, в которой прошли самые светлые и счастливые часы, к воспоминаниям, от которых рвётся из последних сил израненное сердце, так что же теперь терять? Разве есть то, за что можно зацепиться? То, ради чего начать всё с начала в чужом городе, среди незнакомых людей и обычаев? Нет, а значит я вольна в своём выборе, вольна поступить так, как считаю нужным; главное, найти верные слова для того единственного, кому оказалось не всё равно, что со мной станется, тому, кто взял меня под свою защиту.
— Говорят, объявился потомок Нуменорских королей, он помог одержать победу, отстоять Минас-Тирит и теперь претендует на престол. Я даже видела его издали вчера, но после гибели Наместника для меня может быть лишь один Король – это наш Боромир. Всё теперь зависит только от его решения. Многие его поддержат, и ему это известно, но наш Маршал слишком любит свой народ, он всегда заботился о нас и вряд ли захочет кровопролития, — рассуждала Ранара, показывая убранство залитой солнечным светом столовой.
Слушая её болтовню, я снова задумалась над тем, что Профессор не совсем верно преподнес мир Арды и события, происходящие в нём сейчас. Он словно рассказывал с чужих слов, описывал размытую дождём акварельную картинку. Да, многое совпадало, но только не то, что происходило в Гондоре, да и Белый Град был несколько иным. Даже сама Цитадель не была похожа на описанную в книге, и уж тем более на показанную в фильме. Никаких чёрных полов и белых мраморных стен, никакой граничащей с минимализмом строгости. Напротив, это был прекрасный богатый дворец, напоминающий своим убранством Версаль, в котором я была лишь однажды, три года назад, когда папа решил, что наша семья просто обязана посетить Францию и побывать на всех значимых экскурсиях и выставках. Что ж, они с Тео проехали по всему запланированному маршруту, а мы с мамой умудрились удрать и присоединиться к коммуне местных толкинистов, с которыми прекрасно провели отпуск. Как давно это было, словно в чужой жизни, словно за пеленой дождя, за которой трудно что-либо различить.
Рассматривая великолепные панно на стенах столовой, я пришла к выводу, что Цитадель, если можно так выразиться, выглядит утончённой и изысканной, но всё же гораздо ближе для меня немного языческий Медусельд. Нельзя об этом думать, нельзя сравнивать, от этого лишь сильнее тоска по потерянному, сожаление о том, что не вернулась в столицу Марки, как то подсказывало сделать сердце. Уже ничего не изменить, остаётся попытаться быть такой, какой захочет видеть меня мой покровитель, хотя мысли о своём бессилии, о положении, которое заставляет подчиняться чужой воле, вызывают новые волны отчаяния.
Чувствуя, как подступает усталость, хотя провела на ногах не более часа, я попросила Ранару, чтобы она отвела меня в конюшни. В душе теплилась надежда, что в руки местных конюхов могла попасть моя своевольная кобыла. Так оно и оказалось: Тала стояла в одном из стойл, в которых содержались роханские кони. Как сказал мне светловолосый мальчишка, помогавший на конюшне, её опознал Хама, который уже успел побывать здесь рано утром. Сдерживать слёзы больше не было сил, когда, шагнув за загородку, я обняла за шею мою красавицу, прижавшись лицом к её лоснящейся шкуре. Словно стремясь выразить, что тоже была напугана вчерашними событиями, она прикоснулась носом к моему плечу, жарко задышав и нетерпеливо переступая копытами. Думает, мы сейчас отправимся домой? Тоже здесь не нравится? Увы, этого уже не случится никогда, вдобавок придётся просить Боромира, чтобы он выкупил у Эйомера мою лошадь, самой мне нечем за неё расплатиться, но и расстаться с ней я не смогу, это будет уж слишком: потерять всё и даже кобылу. Заметив на вбитом в стену крючке свою седельную сумку, я испытала некое подобие радости: Тала сумела сберечь мои скудные пожитки.
Долго оставаться со своей любимицей не было никакой возможности: на нас во всю глазели местные конюхи, которым, похоже, позарез нужно было узнать хоть что-то о рохирримке, внешне не похожей не то что на рохиррим, но и хоть на какой-то народ известных им земель, которую взял под свою опеку их господин. Да и Ранара напомнила, что пора завтракать и в постель: наверное, у меня был слишком измождённый вид, если она так торопилась отвести меня обратно в выделенную мне комнату в северном крыле Цитадели. Всё же мне удалось уговорить её зайти хоть ненадолго в Палаты Исцеления к Эйовин. Моя подруга выглядела сегодня немного лучше, она была всё так же бледна, но уже могла сидеть, опершись о подушки, и задавала слишком много вопросов, на которые мне совсем не хотелось отвечать. Что я могу рассказать о том, как чувствуют себя наши раненые, если она находится к ним ближе, чем я, или о том, как устроили остальных воинов? Понятия не имею, наверное, они в здешних казармах, меня поселили далеко от наших. О своём самочувствии тоже говорить не хотелось, впрочем, и она не имела желания распространяться о своём. Посидев у кровати подруги меньше получаса, я была вынуждена сдаться под напором недовольных взглядов Ранары, которой не терпелось отправить меня отдыхать и заняться другими своими обязанностями. Пообещав Эйовин постараться прийти вечером, я направилась вслед за служанкой к раскрытым дверям, в которых столкнулась с Эйомером и Хамой.
— Доброе утро, госпожа. Ты уже на ногах?
А что, мне забиться в угол и, жалея себя, пересчитывать порезы на руках? Не дождётесь!
Несмотря на усталость, желание огрызнуться на неодобрительный тон начальника стражи было очень велико, но, стушевавшись под пронзительным взглядом Сенешаля, я лишь потупилась, рассматривая начищенные половицы. Выручила меня Ранара, которой, похоже, очень хотелось высказать своё мнение о сложившейся ситуации. Даже не знаю, радоваться ли компании этой прямолинейной женщины или в отчаянии закатывать глаза и мечтать провалиться сквозь пол.
— Доброе. Разумеется, доброе. Благодаря господину Боромиру. А вот кое-кому, наверное, стоит поучиться нести ответственность за чужие жизни прежде, чем он станет правителем целого государства.
С этими словами, не дожидаясь ответа, служанка схватила меня за локоть и буквально утащила в почти безлюдный коридор. Услышать, была ли реакция на такой дерзкий выпад, не удалось; вскипев, словно чайник на огне, она продолжала ворчать о том, как рада, что родилась в Гондоре, где немыслимы поступки, подобные тем, которые совершают дикари из Рохана. Попытавшись из неожиданно пробудившейся вредности возразить ей, я лишь нарвалась на возмущённый взгляд.
— Милая моя, он, конечно, хорош собой этот ваш Эйомер. Но и только. С лица воды не пить, а поступки его говорят сами за себя. Все мы имеем слабость терять голову от восхищения при виде статных воинов. Сначала мы видим в них доблесть, потом искусителей и лишь в последнюю очередь умудряемся разглядеть козла.
Невольно хихикнув от того, что, оказывается, не только в моём времени мужчин сравнивают с парнокопытными, я, наконец, заслужила одобрительную улыбку Ранары. Смягчившись, она принялась рассказывать о том, как сильно боялась связывать жизнь со своим покойным мужем — уж слишком красив и вспыльчив он был: разве сладишь с таким? Решив, что она, должно быть, от него не слишком отставала ни в том, ни в другом, потому что и сейчас была очень миловидна и остра на язык, я с удовольствием приняла предложение позавтракать в малой столовой, в которой ещё не успели убрать со столов.
Небольшая, хорошо протопленная зала оказалась очень уютной, а поданные каша, тушёная капуста, лепёшки с мёдом и чай – вкусными; но больше всего меня порадовала встреча с заглянувшими подкрепиться Мэрри и Пиппином. Оба хоббита выглядели уставшими и словно враз повзрослевшими, посерьёзневшими, однако разговорчивости в них не убавилось. Именно от Мэрри и Пиппина я узнала о многих подробностях вчерашней битвы, а так же о том, что сегодня днём Арагорн планирует провести Совет, на котором будет решено, как в дальнейшем действовать союзникам. О том, чем он закончится, мне примерно было известно, а чтобы воплотить в жизнь моё решение, нужно непременно вечером поговорить с Боромиром и заручиться его позволением, но всё это немного позже, а сейчас надо изображать из себя пай-девочку и, распрощавшись с приятелями, отправляться отдыхать под строгим присмотром Ранары.