С Итеном все было по-другому. Они делали одно дело, работали в одном театре, вращались в одном кругу. Все, чего бы ни касался их разговор, было обоим близко и понятно.
Уже за десертом Колфилд завел речь о своей постановке «Гамлета». Он попытался объяснить Дайан, чем его интерпретация отличается от прочих и почему роли Офелии отводится так много места.
— Понимаешь, Дайан, — говорил он, — моя Офелия — не жертва, а охотница. Она прекрасно знает, что ее попытаются подложить, извини за грубое слово, под Гамлета. И она не сопротивляется. Ей хочется этого. Сходит же с ума она исключительно потому, что не может добиться внимания принца. Она думает, что, если станет такой же, как и Гамлет, он вновь полюбит ее. А он в ответ только: «Ступай в монастырь». Пучина сумасшествия затягивает ее все больше и больше, и в конце концов она забывает, зачем все это началось, сумасшествие становится целью.
— Очень интересно, Итен. Я еще никогда не слышала ничего подобного. Я думаю, зритель, особенно образованный зритель, это оценит.
— Тогда ты должна понимать, что не подходишь на роль Офелии. Никто не поверит, что ты не против того, чтобы тебя подложили в постель наследнику. Твоя Офелия была бы высоконравственной, чистой и прекрасной. А мне нужна Офелия — жгучая и развратная в глубине своей души. Сюзанна сможет сыграть такую. Эта роль полностью отвечает ее способностям. А тебе пришлось бы себя ломать. И кто знает, удалось бы потом нам всем склеить то, что осталось бы. Я не мог терять тебя, Дайан. — Колфилд накрыл ладонью ее маленькую хрупкую кисть.
— Итен, я так люблю тебя!
— Я тоже очень люблю тебя.
— Мне кажется, что твоя постановка принесет тебе новую славу. Ты уже излагал основную концепцию Эдаму?
— Видишь ли, милая Дайан, — лицо Колфилда сразу же помрачнело, — мы с Эдамом поссорились. Он отказался продюсировать постановку. Теперь мне придется искать деньги самому. Но я не уверен, что у меня хватит сил на это.
— Боже мой, как мог Эдам бросить тебя в такой момент! Из-за чего вы поссорились?
— Из-за Сюзанны. Он, как и большинство в нашем театре, считает, что ты бы подошла лучше. Но после того, как я тебе все объяснил, ты же понимаешь, что это не так!
— Конечно, милый!
— А Эдам даже не захотел выслушать меня до конца. Он уверен, что Сюзанна провалит пьесу. Как жаль, что я не смог его переубедить! Но, может быть, мы уже слишком долго работаем вместе и нам действительно пришло время расстаться?
— Нет, конечно же нет! — очень живо откликнулась на его слова Дайан. — Ты — прекрасный режиссер, а Эдам — прекрасный продюсер! Вы должны работать вместе!
— Но, боюсь, этого уже никогда не будет. Он даже бросает трубку, когда я пытаюсь поговорить с ним.
— Может быть, мне попробовать это сделать? — робко спросила Дайан и, опасаясь, что Колфилд начнет возражать, быстро продолжила: — Мы с ним давно знаем друг друга. Мне кажется, что Эдам ко мне очень хорошо относится. И потом, он джентльмен, он никогда не выгонит меня, пока я не закончу говорить.
— Дайан, ты уверена, что, попытавшись защищать меня, не навредишь своей карьере? Ведь у Эдама большие связи. Он бы мог помочь тебе найти другие роли и другого режиссера.
Сюзанна предупреждала, чтобы Колфилд сразу же не требовал от Дайан идти говорить с Эдамом, ведь это могло все испортить. И он теперь пытался уговорить Дайан не ходить к Эдаму.
— Ты отказываешься работать со мной? — со слезами в голосе спросила Дайан.
— Нет, конечно, что ты, милая! Просто я подумал, вдруг ты не захочешь больше со мной работать, ведь ты никогда не позволяла себе иметь какие-то отношения с людьми нашего круга. Я боялся, что могу навредить твоей репутации.
— Ты такой милый, Итен! Но мне нечего скрывать! Я ведь заслужила свое имя. Все знают, что Дайан Сегер не нужна постель, чтобы получить главную роль. К тому же, я думаю, на Эдама произведет хорошее впечатление, если я стану защищать Сюзанну, хотя все уверены, что она меня смертельно обидела! — Дайан весело рассмеялась.
— Может быть, ты и права, — с сомнением в голосе произнес Колфилд.
Он уже начал склоняться к мысли, что ничего плохого в том, Дайан не мешкая поговорит с Эдамом не будет, а они зато смогут раньше начать репетиции.
— Неужели ты сомневаешься в моей способности убедить Эдама в чем-либо? Если что, я применю свое обаяние.