— Все же в последний раз.
— Ох уж эти женщины! Ты как моя Салли. Та тоже то говорит, что стены будем красить в желтый цвет, потому что это модно, а когда я покупаю краску, кричит, что желтый тоску нагоняет. Вот и ты такая же. Сначала твердишь, что ничто не заканчивается, а уж тем более Шекспир, потом сидишь как в воду опущенная из-за того, что играешь Офелию в последний раз в этом сезоне!
— Не сердись на меня, Эдгар. Но это действительно ужасно грустно. Ведь скоро мы расстанемся. А я уже успела привязаться к тебе.
— Не надо, Дайан. Мы с тобой славно сработались. Но я уже сказал, что ты играешь Офелию в последний раз в этом сезоне. Подчеркиваю: в сезоне!
Они услышали третий звонок.
— Пора, — тихо сказала Дайан.
Она чувствовала, что никогда еще не играла так хорошо. Даже на премьере, которая стала для нее знаковой.
Войдя в гримерную, Дайан сразу же увидела на столике огромный букет лилий. Она поймала себя на мысли, что уже настолько привыкла к лилиям по любому поводу, что сильно удивилась бы, если бы вдруг появились другие цветы. Эдам просто заваливал ее лилиями. И хотя с трудом вымолившая себе прощение за вторжение в личную жизнь подруги Ингрид утверждала, что это ненадолго, вот уже несколько месяцев Эдам неизменно встречал Дайан из театра с белоснежным букетом. А уж про дни спектаклей и говорить нечего!
Эдам теперь в своих карточках к цветам стал многословнее. Он постоянно придумывал, как выразить свою любовь к Дайан, но, кажется, так и не остался доволен ни одним вариантом.
Дайан с интересом начала искать карточку. Она сама уже и не могла представить, как еще можно выразить чувства, переполнявшие их.
«Прекрасные цветы — прекрасной женщине», — гласила записка.
— Повторяешься, — сказала Дайан, даже не оборачиваясь на звук открываемой двери.
Эдам после спектакля всегда приходил в гримерную Дайан. Это стало еще одной традицией в их отношениях.
— Ты говоришь о записке или о том, что я пришел? — спросил с улыбкой Эдам.
— О записке. Я никогда не буду против того, чтобы ты приходил.
— Я считаю, что не грех и повториться. А хочешь сказать, что тебя не заинтриговала эта записка?
— Конечно, заинтриговала! Но я теперь каждый раз после спектакля гадала, что же ты еще мне напишешь.
— Так ты разочарована?!
— В некоторой степени. — В глазах Дайан горели озорные огоньки.
— А вот это легче всего исправить.
Эдам начал приближаться к ней, и Дайан сразу же поняла по его глазам, какие у него намерения.
— А вот этого сейчас не будет!
— Вам, леди, бежать некуда.
Эдам широко расставил руки. В маленькой гримерной Дайан стало еще теснее, когда он туда вошел, так что теперь ей действительно некуда было бежать.
— Поехали домой? — спросила она, обвивая своими тонкими руками его сильную шею.
— А так ли нужно куда-то ехать? — Эдам нежно прикоснулся губами к ее щекам, векам и губам. — Ты сегодня была великолепна! Я решил, что сегодня я тебе не буду писать записок. Я по-другому покажу тебе свою любовь.
— Эдам! Не делай этого! Только не здесь! Ты же знаешь, что я не могу сказать нет.
Голос Дайан дрожал от охватившего ее напряжения. Руки Эдама легко скользили по ее спине, расстегивая молнию на платье. Оно упало к ногам Дайан, будто белый лепесток лилии.
— Эдам! Мы не должны делать этого в театре!
Дайан из последних сил пыталась не отвечать на ласки, но слишком настойчивы и требовательны были его руки и губы. Она сама не поняла, как ее пальцы принялись расстегивать пуговицы на рубашке Эдама.
— Я люблю тебя! — тихо прошептал он, перебирая отливающие золотом и медью густые локоны Дайан.
Они сбросили одежду. Их руки и губы исполняли сумасшедший танец страсти и молодости. Эдам обвил руками Дайан свою шею и опустил руки на ее бедра. Он крепко прижал к себе любимую и приподнял ее над полом. Дайан скрестила ноги на его талии. С тихим стоном Эдам вонзился в ее зовущую плоть.
— Эдам Хоули! Я запрещаю тебе приходить в мою гримерную!
— Тебе не понравилось мое признание в любви? — Он аккуратно укусил ее за ушко.
— Не кусайся! Понравилось, но я бы предпочла, чтобы ты продемонстрировал силу своей любви дома. — Дайан нежно поцеловала его в щеку. — Думаю, нам все же следует одеться.
— Трудно с тобой не согласиться.
Они принялись разбирать валявшуюся на полу одежду.
— А еще я думаю, — продолжила Дайан, — что нам следует пробираться к машине через черный ход. Потому что твой костюм ужасно измят.
— Ты всегда оказываешься права? — Эдам притянул к себе Дайан и поцеловал ее в нос.
Она весело рассмеялась.