Что бы он там не увидел, это привносит печаль в его глаза, и он медленно отпускает мои ноги, которые, скользя, опускаются на пол. Печаль все еще присутствует, но он прогоняет ее, решительно обхватив руками мое лицо.
— Не смей думать, что это было ошибкой, даже на секунду. Это было потрясающе, и я клянусь всеми святыми, что это снова повторится. Между нами что-то есть, детка, и я не собираюсь это игнорировать.
Я снова начинаю отводить глаза.
— Тори, посмотри на меня. — Его голос тверд, и мой удивленный взгляд возвращается к нему. — Это происходит, и тебе нужно научиться принимать это. Потому что в конце концов, мы окажемся в спальне, где у меня припасено для тебя еще больше удовольствия.
- Я не… — я не могу ясно мыслить. Он не может заменить Бена, я не хочу, чтобы это произошло. Это все неправильно, то чувство, возникшее в воскресенье, было случайным. Я качаю головой и вырываюсь из объятий Чейза. Открываю рот, но ничего не произношу. Я не знаю, что сказать. Поэтому выскакиваю из комнаты в туалет и с грохотом закрываю дверь. Я опускаюсь на пол, и плотину, которая дала трещину, прорывает. Душевная боль овладевает мной, тянет меня на дно.
Глава 7
Чейз
Блин, дерьмо.
Проведя рукой по своим не растрепанным, как после секса, волосам, я тяжело вздыхаю и пялюсь на дверь ванной комнаты.
Сорок пять минут.
Первые пятнадцать минут я провел, умоляя Тори открыть дверь и позволить мне поговорить с ней. Последние полчаса я лишь слушал. И ждал.
Рано или поздно она выйдет, и, когда она это сделает, я задержу ее.
Ее плач уже давно перешел от рыданий к всхлипам, а теперь к молчанию.
— Мне придется взимать с тебя почасовую оплату, — дразню я, испытывая при этом чувство тревоги. Я прислоняюсь лбом к холодной деревянной двери и молюсь про себя, чтобы она ответила.
Когда я снова встречен молчанием, то спускаюсь в прихожую за своим телефоном. Чуть позже я заказываю пиццу и снова возвращаюсь к двери.
Я пробую другую тактику.
— Тори, если ты не откроешь дверь, я ее выломаю.
С другой стороны двери слышится какое-то шуршание, и я ухмыляюсь в ожидании, что она откроет дверь. Вместо этого, я сталкиваюсь с ее характером.
— Отстань от меня, Чейз. Я хочу домой и не хочу тебя видеть. Не в таком виде, — огрызается она в присущей ей сердитой манере. Для меня печаль в ее словах почти осязаема. Мне хочется протянуть руку и стереть эти слова. Крепко прижать Тори к себе и не отпускать.
— Детка, тебе нужно…
— Я. Не. Твоя. Детка, — шипит она сквозь дверь.
Тяжело вздохнув, я решаю сделать то, что сорок пять минут назад пообещал себе не делать. Направляясь в гостиную к своему ящику с инструментами, я ворчу, что мне придется повредить дверную коробку.
Я нахожу отвертку с плоской головкой и несусь обратно к ванной.
— Последний шанс, Тори. Открой дверь.
Тишина.
— Дело твое, — раздраженно фыркаю я.
Втиснув плоский конец отвертки между дверью и дверной коробкой рядом с ручкой, я дергаю ее, пока дерево не трескается.
— Что ты делаешь? — рявкает она из-за двери.
Сосредоточившись на своей задаче, я ковыряю дверь еще немного, пока свет не просачивается сквозь щель. Одним ударом плеча я выбиваю ее и застываю внутри при виде Тори, сидящей на крышке унитаза. Она по-прежнему облачена в свой очаровательный наряд маляра.
Эта женщина выглядит великолепно в чем угодно, даже в моей одежде — это просто охренительно сексуально. Мой внутренний альфа самец рычит от гордости при виде ее в моей одежде, словно она помечена моим запахом.
Ее глаза становятся большими от шока.
— Ты выломал свою дверь!
Усмехнувшись ей, я пожимаю плечами.
— Я делал вещи и похуже. Ты голодна?
Я так далеко продвинулся с Тори, потому что не давал ей возможности обдумывать что-либо. И сейчас, когда я меняю тему разговора о ее нервном срыве, результатом которого стало ее часовое заточение в моей ванной, она колеблется и качает головой.
— Нет, мне, эм...надо идти.
Она встает, но я прислоняюсь к сломанному дверному проему и всматриваюсь в покрасневшее, опухшее, со следами от слез лицо. Ее светлые волосы находятся в беспорядке, и у меня руки чешутся распустить их. Эта женщина сейчас еще красивее, чем, когда собрана и наводит ужас на бедняг, попавшихся на ее пути.
— Ты никуда не пойдешь, пока я не накормлю тебя, — решительно говорю ей и делаю шаг вперед.
Она смотрит на меня настороженно, но не двигается. Заметив ее заминку, я больше не трачу ни секунды и быстро сокращаю расстояние между нами. Она поднимает руки в протесте, но я обхватываю ее за талию и притягиваю к себе. Крепко прижав Тори к своей груди, где ей самое место, я обнимаю ее и целую в макушку.
Несмотря на потерю самообладания ранее, Тори расслабляется в моих объятьях и прижимается щекой к моему плечу.
— Я сожалею, — едва слышно произносит она сквозь эмоции.
Качая головой, я поглаживаю ее по спине.
— Не о чем сожалеть.
Мы молчим, а потом я решаю вытащить эти чертовы шпильки из ее волос. Поначалу она сопротивляется, но в конечном итоге уступает и позволяет мне распустить ее волосы.
— Я хочу узнать тебя, — шепчу я. ''Со всех сторон''.
Она отстраняется от меня и говорит со слезами на глазах.
— Это не я, — пытается объяснить она.
Но это не так.
Это ее часть, которая рвется на свободу. Однако, Снежная королева держит ее в кандалах в закоулках своего сознания.
Притянув Тори к себе опять, я скольжу ладонью по ее шее вверх и приподнимаю ее голову, чтобы лучше видеть ее.
— Никто не может быть сильным постоянно. Поэтому человеческой натуре свойственно искать родственную душу. Кого-то, кто был бы иногда сильным для нас. Кого-то, с кем можно разделить свои тяготы, — шепчу я, поглаживая большими пальцами ее щеки.
Ее льдисто-голубые глаза, словно морская синева. Однажды, надеюсь, я отвезу ее на экзотический пляж Карибского моря, чтобы просто увидеть, померкнет ли его красота в сравнении с непревзойденным великолепием этих невероятно выразительных глаз.
— Ты делаешь меня слабой, — вздыхает она, ее сладкий аромат дразнит меня, мой рот всего в нескольких дюймах от нее.
Наклонив голову, я провожу своим носом по ее.
— Я здесь, чтобы поддерживать тебя.
— Что, если я не хочу, чтобы меня поддерживали? — бормочет она и закрывает глаза.
Я не отвечаю и нежно целую ее, надеясь, что этим поцелуем выражаю свое обещание помочь ей. У нее вырывается тихий стон, но он не несет в себе никакой сексуальности. Этот стон отпускает ее силу, позволяя мне быть сильным для нее. Притянув Тори ближе к себе, я углубляю поцелуй, переплетая наши языки. Она хватает меня за рубашку, умоляя не отпускать ее.
Я не собираюсь, на хрен, отпускать ее, никогда.
— Чейз, — бормочет она между поцелуями.
Ее голос невинный и молодой. Мне хочется защищать ее, крепко обнимать и никогда не отпускать.
— Мне страшно.
Ее слова приводят меня в замешательство, поэтому я отрываюсь от нее и оставляю легкий поцелуй в уголке ее губ.
— Почему тебе страшно, Тори?
Она всхлипывает, но проводит руками вверх по моей груди и обнимает за шею.
— Я всегда была сильной. Ради них. Чтобы спрятать память о них глубоко в своем сердце в безопасности.
Я прищуриваюсь, еще раз чмокнув ее в щеку, и жду, когда она продолжит.
— Если я откроюсь, поделюсь с тобой частью своей ноши... — она замолкает и вздрагивает, словно сама мысль об этом пугает ее, — ... Я могу потерять их навсегда. Что если, это заставит меня забыть их? Забыть мою жизнь с ними? Не думаю, что в моем сердце есть место для чего-то ещё. Мне так жаль.
Её слова пробирают меня до самых костей, но я не остановлюсь. Я считаю ее своей. Никто, даже Приставучая Сэви, никогда и близко не понимала мою боль. Невыносимую потерю. Ненависть к себе. Вину и желание изменить прошлое — перемотать нити времени и создать из них новый шедевр.