Тори понимает мою боль
Я понимаю ее боль.
Каждый вторник, посещая кладбище, я пинаю ногами деревья и бью кулаками по земле. Я взываю к Богу и молю его повернуть время вспять, дать ей ещё один шанс, чтобы жить.
«''Жизнь — несправедливая штука».''
Слова матери как всегда преследуют меня.
— Тори, — я целую ее, затем отстраняюсь и смотрю на нее, стараясь сказать своим взглядом, что не позволю ей отказаться от меня.
— Иногда быть сильным ради другого человека означает определить, что лучше для него, даже, когда он думает, что знает лучше. Ты уже привыкла, что я руковожу тобой...
Она открывает рот, чтобы возразить, но я наклоняюсь и целую ее, вкладывая в этот поцелуй всю свою страсть и решимость. Мне нужно, чтобы она почувствовала мою силу…силу, о которой я и сам не знал.
— ...теперь настало время взять под контроль твоё сердце.
Раздается звонок в дверь, и я неохотно отстраняюсь от нее. В ее глазах отражается тысяча мыслей, крутящихся в ее голове.
— Боже, Тори, — усмехаюсь я, намереваясь пошутить над ней.— Так ты встречаешь всех, с кем ужинаешь? Может, тебе стоит переодеться более подобающе для ужина?
Более свойственная ей эмоция, сварливость, которая мне очень нравится, всплывает на поверхность, и Тори отталкивает меня. Но, это помогает снять напряжение.
— Придурок. Я, возможно, лучшее, что ты видел на своих свиданиях, — дразнит она с улыбкой, — даже в этом прикиде.
Я подмигиваю ей.
— Этого никто не отрицает, детка. Мы оба знаем, кто красавчик в наших отношениях.
Прежде, чем она возразит по поводу того, что я заявил о нас, как о паре, я выскакиваю из маленькой ванной комнаты и направляюсь к входной двери, чтобы заплатить за пиццу.
Я заполню эту девушку, так или иначе.
Её желудок.
Её сердце.
И может, если мне повезет, ещё парочку мест.
Прошлым вечером мы с Тори добились больших успехов. Остаток вечера прошел без каких-либо проблем. Она позволила мне срывать с ее губ поцелуи, но я ни разу не попытался подтолкнуть ее на большее. Она явно наказывала себя за то, что позволила нашим отношениям развиваться. Я не хочу, чтобы она сожалела о чем-либо, когда дело касается нас. Если это значит не торопиться, тогда я стану черепахой.
Распускающей лапы черепахой, которой нравятся французские поцелуи.
Но, тем не менее, черепахой.
— Доктор Монро, — голос отвлекает меня от моих мыслей о Тори.
— Хм?
Мак плюхается рядом со мной за стол в центре медиаобразования. Сегодня среда, и они должны сдать свои проекты в эту пятницу. Судя по хмурому выражению его лица, у него есть проблемы.
— Это отстой.
Я начинаю хохотать, но, когда дежурный за столом стреляет в меня испепеляющим взглядом, я подавляю смех.
— Конечно это отстой. Это научная работа. Научные работы — отстой.
Он стонет и швыряет мне свой проект.
— Сколько мне ещё трудиться над ним? Не думаю, что мой проект достаточно хорош.
Я беру его и просматриваю в течение нескольких минут. По правде говоря, Мак замечательно справился с темой, которую я предупреждал не выбирать. Я бы поставил ему ''"А".''
— Она заслуживает ''"В-"'', — вру я и швыряю его работу ему через стол.
— Блин. Оценки ''"В"'' не помогут мне получить работу в больнице. Над чем мне нужно поработать?
Мак — отличный студент, несмотря на то, что большую часть времени валяет дурака.
— Проведи дополнительные исследования. Добавь чуть больше цитат. Наполни более глубоким содержанием.
Он кивает и с новой решимостью, которая пойдет на пользу его карьере, возвращается к компьютерам, чтобы продолжить своё исследование.
— Хреновый из тебя лжец, — смеётся Корт и подсаживается ко мне.
Я пожимаю плечами.
— Ему пойдет это на пользу. А ты свою закончил?
Он кивает.
— Ага, но ты ее не увидишь раньше срока. В отличии от Мака, я знаю, что моя работа написана на высший балл, и я не позволю тебе обманным путем заставить меня поработать над ней ещё больше.
Я усмехаюсь, чем зарабатываю ещё один злобный взгляд от дежурного. Я поднимаю руки в извиняющимся жесте и беззвучно произношу ''"Извините"''. Её резкий кивок означает, что извинения приняты, но больше так делать нельзя, в противном случае она засунет словарь мне в задницу.
— Как дела с новой цыпочкой?
Я немного рассказал ему о Тори, но не хотел вдаваться в подробности. Я до сих пор считаю ее своим маленьким секретом. Как и свою группу. Я хочу защитить ее от любых потенциальных скептиков.
Не то, чтобы Корт мог сказать что-нибудь плохое.
— Ее зовут Тори, — напомнил я ему, — и она особенная.
— Особенная, как Сэви? — спрашивает он со стоном.
Я сдерживаю приступ смеха, потому что хочу сохранить свою задницу девственной.
— Нет, идиот. Особенная, как "та самая единственная".
Его глаза становятся большими от шока.
— Что ж, будь я проклят. В конце концов, кто-то заинтересовался Чейзом.
Я широко улыбаюсь ему и, сцепив руки, завожу их за голову, откидываясь назад на стуле. Уставившись в потолок, я вспоминаю ее сладкие, пухлые губы. То, как она распадалась в моих руках от простейших движений между нами. Если бы только она знала...у меня имеется гораздо больше приемов в своем арсенале, которые заставят ее снова чувствовать.
— Совсем наоборот, старик, — вздыхаю я. — Именно я выступаю в роли преследователя.
— И она того стоит?
Повернувшись к нему, я улыбаюсь.
— Она стоит каждой гребаной секунды.
— Доктор Монро, — ахает миссис Шраге, когда я захожу в цветочный магазин после занятий. — Сегодня среда, ''полагаю''.
Я усмехаюсь, потому что годами я приезжал сюда, как часы, каждый вторник, и уверен, она в растерянности, почему я здесь в среду. Особенно после того, как был тут только вчера.
— Мне нужны цветы. Счастливые. Которые сказали бы "Мои мысли только о тебе, и ты самое прекрасное, что я когда-либо встречал". Возможно голубого цвета.
Её глаза расширяются от удивления. Обычно, когда я прихожу сюда, мой заказ уже готов, и мы почти не разговариваем. По вторникам у меня, как правило, дерьмовое настроение, и, уверен, все это чувствуют. Вероятно, увидев меня весёлым, она ещё больше теряется.
— Эм, что ж, дайте-ка подумать. У нас есть тюльпаны вашего любимого цвета, — начинает она, но я отмахиваюсь от ее предложения.
— Сегодня я хочу голубые.
— Хорошо, ладно, нам только что доставили самые великолепные ирисы. Желаете взглянуть?
Я киваю и наклоняюсь над прилавком, пока она уходит. Выхватив карточку из стопки, я пишу Тори послание.
«Поужинай со мной, красавица. Надеюсь, эти цветы украсят твой день, и ты будешь думать обо мне, как бы сильно не старалась не делать этого. Заеду за тобой в шесть. Ради Бога, надень джинсы, женщина.»
— Ч.
— Ах, — щебечет миссис Шраге, — вот и они, и пахнут чудесно.
Как только я замечаю нежно-голубые цветы, я улыбаюсь. Они идеально подойдут к ее ярко-голубым глазам и, надеюсь, заставят улыбнуться нежные, надутые губки.
— Я беру их.
Глава 8
Тори
Я снова становлюсь собой: женщиной, которую знаю и которая меня устраивает. Я прохожу через стеклянные двери здания, где работаю, безукоризненно одетая в темно-бордовую юбку с легким клёшем чуть выше колена, белую блузку и приталенный пиджак; немного макияжа, мои непременные туфли на двенадцати сантиметровых каблуках, и ни один волосок не выбивается из прически. Мне хочется облегченно вздохнуть, я чувствую себя в безопасности, спрятавшись за своей броней. Это моя зона комфорта.
Я быстро иду к лифту, каблуки цокают по холодному мраморному полу, напоминая мне, что Виктория, Снежная королева, вернулась. Я оставила растрепанную, рыдающую, уязвимую Тори у Чей... там, где провела прошлый вечер. Я не собираюсь думать об этом, о нем. Соберись, Тор... Виктория.